Деяния святых Апостолов
Шрифт:
И все же такой конец даже не приходил в голову Павлу, в чем мы можем сами убедиться. Он видел ситуацию с совершенно иной точки зрения. Он не предавал ни церковь, ни государство, а потому не противопоставлял себя ни тому, ни другому, хотя его обвиняли именно в этом. Враги Христа пытались разыграть ту же карту. В своем суде они обвинили Его в угрозах разрушить храм и в богохульстве (Мк. 14:55–64; Лк. 22:66–71), а перед Пилатом они представили Его как виновного в подрывной деятельности — смущении людей речами, направленными против уплаты налогов кесарю и в том, что Он заявляет о Себе как о Царе (Лк. 23:1–3). Теперь же враги Павла выдвинули подобные обвинения против него, а именно, что он говорил «против закона Иудейского», «против храма» и «против кесаря» (25:7–8).
Но Павел был так же невиновен по этим статьям, как и Иисус. Он не оспаривал Богом данный статус Рима или Иерусалима. Напротив, как он писал римским христианам, он признавал, что власть, данная Риму, происходит от Бога (Рим. 13:1 и дал.) и привилегии, данные Израилю, также исходят от Бога (Рим. 9:4–5). Евангелие не подрывает ни римского, ни иудейского закона, а скорее «утверждает» его (Рим. 3:31). Точнее, римляне могут неверно использовать Богом данную власть, и иудеи могут неправильно истолковать свой закон как средство спасения. В таких ситуациях Павел мог бы выступить против этого. Но здесь был другой случай. На суде Павел утверждал, что Евангелие в принципе поддерживает правление кесаря (25:8–12) и исполняет надежду Израиля (26:6 и дал.) Его защита перед судом сводилась к тому, чтобы представить себя верным гражданином Рима и верным сыном Израиля.
Через все повествование в этих главах Деяний красной нитью проходит двойное отрицание обвинения в предательстве и двойное утверждение лояльности Павла. До сих пор Павел представал перед судом толпы иудеев (21:40 и дал.) и перед синедрионом (23:1 и дал.) Теперь он предстанет перед судом прокуратора Феликса (24:1 и дал.), прокуратора Феста (25:1 и дал.) и царя Агриппы II (25:23 и дал.). Каждый раз во время этих пяти судебных разбирательств, когда обвинение было то политическим (подрывная деятельность), то религиозным (святотатство), состав судей был частью римским, частью иудейским. Так, когда Павел обращался к толпе иудеев и иудейскому совету, там же присутствовал и слушал Апостола Клавдий Лисий, римский трибун, а когда Павел стоял перед Феликсом и Фестом, судьями были представители Рима, обвинителями — иудеи. Затем, в пятое разбирательство, явившееся грандиозным финалом, оба вида власти объединил в себе царь Агриппа II, ибо он был назначен Римом, но был также признан вершителем закона в делах иудеев.
1. Павел перед Феликсом (24:1–27)
В конце предыдущей главы Феликс, прочитав письмо от Клавдия Лисия, послал в Иерусалим за обвинителями Павла, а пока содержал Павла в узах в Кесарии. Через пять дней [по–видимому, имеется в виду отрезок времени после прибытия Павла] пришел первосвященник Анания по вызову прокуратора со старейшинами и с некоторым ритором Тертуллом [464] . Собрался суд, собрались приехавшие обвинители и жаловались правителю на Павла (1). Нам не говорят, предъявили ли они свои обвинения устно или на бумаге, но после того как прокуратор получил эти обвинения, был призван Павел, и Тертулл начал обвинять его (2а), или «начал обвинительный процесс» (ИБ).
464
Ритор (греч. rhetor — оратор) — у древних греков и римлян — учитель красноречия, преподаватель риторики или ученик этой школы. Риторы пользовались особым уважением, поскольку древние превыше всех ценили полководцев (от них зависел успех в победе над врагом) и ораторов (они обеспечивали политический успех и авторитет самого оратора и государства в целом). — Прим. перев.
а. Обвинительная речь Тертулла (24:26–9)
Как опытный юрист–профессионал, Тертулл начал с того, что называется captatio benevolentiae, то есть стремление добиться расположения судьи. Обычно это вступление включало в себя комплименты, доходящие до лицемерия, а также обещание выступавшего быть кратким, но на этот раз комплименты достигли уровня «отвратительной лести» [465] .
Ибо Тертулл выразил благодарность за «мир», который обеспечил Феликс, и «благоустроение сего народа», в то время как на самом деле правитель с невероятной жестокостью подавил несколько мятежей, так что теперь иудейское население взирало на него не с благодарностью, а с ужасом. Вот слова Тертулла: «всегда и везде со всякою благодарностью признаём мы, что тебе, достопочтенный Феликс, обязаны мы многим миром, и твоему попечению благоустроением сего народа; Но, чтобы много не утруждать тебя, прошу тебя выслушать нас кратко, со свойственным тебе снисхождением (3—4).
465
Баркли,с. 184.
Далее Тертулл перечислил три обвинения против Павла. Первое, они нашли сего человека язвою общества («совершенной чумой», НАБ, ИБ), возбудителем мятежа между Иудеями, живущими по вселенной (5а). Это было очень серьезное обвинение, учитывая его политическую направленность. В то время было много возмутителей порядка среди иудеев, тех, кто называл себя мессиями, кто угрожал спокойствию того «мира», сохранение которого Тертулл приписывал Феликсу.
Во–вторых, продолжал Тертулл, Павел являлся представителем Назорейской ереси (56). Слово hairesis применялось как по отношению к саддукеям (5:17), так и фарисеям (15:5), существовавшим как традиции внутри иудаизма. В этом смысле слово «ересь» [466] употребляется здесь и по отношению к христианству. Пока оно не приобрело современного значения. Хотя употребление его в этой главе (5, 14) и новое употребление в 28:22 [467] «ближе к значению «еретическая секта» (БАГС).
466
Ересь (греч. — выбор, избранный образ мыслей) — на языке церковной Догматики означает сознательное и преднамеренное уклонение от ясно выраженного и сформулированного догмата христианской веры и вместе с тем — выделение из состава церкви нового общества. — Прим. перев.
467
В оригинале — «ересь», в русском переводе — «учение». — Прим. перев.
Третье обвинение против Павла заключалось в том, что он отважился даже осквернить храм (6), то есть здесь имеется в виду то, что Павел якобы провел Трофима Ефесянина на запретную территорию храма (21:29). Это обвинение было особенно опасным и серьезным, потому что римляне дали иудеям широкие права судить тех, кто совершил преступление против их храма. Поэтому мы взяли его, говорит Тертулл, бессовестно прикрывая этой фразой попытку иудеев линчевать Павла (21:30–31). Западный текст здесь добавляет в стихах 6б–8а, которые АВ и ИБ включают в свой текст, но НИВ оставляет в примечании: «и хотели судить его по нашему закону; Но тысяненанальник Лисий, пришед, с великим насилием взял его из рук наших и послал к тебе, повелев и нам, обвинителям его, идти к тебе». В результате эта небольшая деталь полностью извращает все факты, приписывая насилие Лисию, а не иудейской толпе, поскольку честь законного ареста была отдана толпе, а не Лисию.
Тертулл заканчивает свое выступление прямым призывом к Феликсу: ты можешь сам, разобрав, узнать от него о всем том, в нем мы обвиняем его (8). Когда он закончил, Иудеи подтвердили, сказавши, что это так (9).
б. Речь Павла в свою защиту (24:10—21)
Как только правитель дал ему знак говорить, Павел стал строить свою защиту. Он так же начал с captatio benevolentiae, хотя оно было намного скромнее и умереннее, чем обращение Тертулла: зная, что ты многие годы справедливо судишь народ сей, я тем свободнее буду защищать мое дело (10). Затем он начал опровергать одно за другим утверждения обвинителя.
Во–первых, он определенно не был возмутителем спокойствия, поднявшим мятеж. Ты можешь узнать, что не более двенадцати дней тому, как я пришел в Иерусалим для поклонения; И ни в святилище, ни в синагогах, ни по городу они не находили меня с кем–либо спорящим или производящим народное возмущение, И не могут доказать того, в чем теперь обвиняют меня (13). Другими словами, за те немногие дни, что он находился в Иерусалиме, он не имел времени организовать беспорядки; кроме того, он не имел таких намерений, поскольку прибыл в Иерусалим для поклонения как паломник, а не для разжигания мятежа; его обвинители не могут предъявить доказательств, что в храме, синагоге или в городе он производил беспорядки или хотя бы с кем–нибудь спорил.
Во–вторых, что касается «Назорейской ереси». Здесь Павел прибегнул как к отрицанию, так и к утверждению. Он действительно был последователем этого учения, а не секты, как они утверждают, ибо он служил Богу их отцов и веровал всему, что написано в законе и пророках.
14 Но в том признаюсь тебе, что по учению, которое они называют ересью, я действительно служу Богу отцов моих, веруя всему написанному в законе и пророках, 15 Имея надежду на Бога, что будет воскресение мертвых, праведных и неправедных, чего и сами они ожидают; 16 Посему и сам подвизаюсь всегда иметь непорочную совесть пред Богом и людьми.