Деятельность православного духовенства острова Сахалин во второй половине XIX – начале ХХ века
Шрифт:
Значительное увеличение жителей островной территории происходит после подписания императором Александром II Положения комитета об устройстве каторжных работ на Сахалине (апрель 1869 г.) [101] . Остров становился особым местом отбывания наказаний для тысяч преступников. Теперь для Сахалина наступал особый период, который войдет в историю как период каторги. Тогда, по твердому убеждению членов правительства, проводимые мероприятия должны были упрочить присутствие России в этом отдаленном крае [102] . Ситуация же с заселением островной территории приобрела совсем иной характер, чем раньше.
101
Сахалинская каторга (вторая половина XIX – начало ХХ в): Документы и материалы: в 2 т. / сост. М. В. Гридяева, Л. В. Драгунова, Н. А. Троицкая, Ким Чан. Южно-Сахалинск, 2015. Т. 1. С. 41.
102
Новомбергский Н. Остров Сахалин. С. 19.
Рассматривая
После судьбоносного решения 1869 г. вся жизнь островного общества руководствовалась решениями Главного тюремного ведомства. По ведомственной линии проходило согласование учреждения новых населенных пунктов. Средства из казны, направляемые на различные нужды (в том числе на сооружение церковных зданий и их содержание, выплату жалования духовенству и прочее), выделялись Тюремным ведомством и расходовались под пристальным наблюдением начальства.
103
Курбатов О. А. Русская Православная Церковь на Дальнем Востоке в конце XIX – начале XX веков. С. 37.
Иногда кажется, что Сахалин был специально создан именно для того, чтобы здесь находилась каторга. Этому способствовало его географическое положение: он полностью отрезан от материковой части водой, а зимой морское сообщение с ним прекращалось. Навигация, следовательно, и связь с большой землей возобновлялись лишь после того, как Татарский пролив освобождался от льда. Бывшие преступники после отбывания срока наказания, по замыслу авторов реформы, могли именно здесь же начинать свою новую жизнь [104] .
104
История Сахалинской области. С. 16.
Во многом духовно-нравственному изменению личности должны были способствовать священнослужители Православной Церкви [105] . Тюремный род служения, который возлагался на них, требовал неимоверных усилий, ставил задачи, которые часто приходилось решать в одиночку.
Сахалинская действительность была такова, что деятельность островных священников, хотя они и относились к Тюремному ведомству, не ограничивалась лишь служением в учреждениях системы исполнения наказаний Российской империи. По сути, они являлись приходскими священнослужителями. Кроме заключенных, в поле их деятельности попадало вольное население: государственные служащие (так называемая островная интеллигенция), военные, крестьяне-переселенцы, а также коренные народы. В центре такого служения находилась христианская миссия, поэтому сахалинских священников можно справедливо назвать миссионерами. Как отмечает в своей статье М. В. Крижевский, сам феномен миссии во многом раскрывался в «уникальности харизматических личностей», совершающих миссионерское служение [106] . Этот род деятельности служителей Православной Церкви невозможно представить без священника-миссионера.
105
Троицкий Д., свящ. Священник тюремной церкви // Тюремный вестник. 1893. № 4. С. 138–144.
106
Крижевский М. В. Богословие миссии и миссиология: Методические замечания к учебным планам миссионерского факультета ПСТГУ // Богословие, история и практика миссий: Альманах миссионерского факультета. М.: Изд-во ПСТГУ, 2010. Вып. 1. С. 55.
Если в первой половине XIX в. ни о какой постоянной церковной деятельности на Сахалине нельзя было и говорить, то теперь, с появлением русского населения, окрепла мысль о постоянных священниках. О тех, кто должен был непосредственно возглавлять непростой процесс воцерковления островных жителей. Представляется возможным отметить то, что первоначально их влияние на духовно-нравственный уровень населения было невелико. Причиной этому являлась малочисленность приходов, а также их отдаленность друг от друга на сотни километров. В то время прихожане действующих церковных причтов могли участвовать в богослужебной жизни всего лишь несколько раз в году [107] .
107
РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1005. Л. 16.
Служить в этом отдаленном крае было сложно еще по одной причине. Само население, как вольное, так и невольное, мало сочувствовало церковному делу. Как писал в своем отчете о деятельности Камчатской епархии за 1883 г. епископ Мартиниан (Муратовский), «холодная Сибирь, а также оторванные от цивилизации территории Дальнего Востока никогда не отличались религиозной горячностью, которая была бы способна вызвать на подвиги высшего духовного совершенства» [108] . Об этом же говорит и А. П. Чехов, когда описывает свое путешествие по острову: «В церковь [бывшие ссыльные] не ходят, так как праздничные дни используют, чтобы отдохнуть, починить вещи или сходить за ягодами» [109] .
108
РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1005. Л. 19.
109
Чехов А. П. Остров Сахалин. С. 59.
Рассматривая состав островной паствы, стоит сказать, что подавляющее большинство относилось к ссыльнокаторжным или ссыльнопоселенцам. Далее шли члены семей заключенных, которые приезжали на остров вслед за близкими. К свободной части прихожан причтов острова Сахалин относились переселенцы – крестьяне, военные и служащие ведомственных учреждений, а также коренные жители острова.
Большая часть преступников содержалась в тюрьмах. Кто-то числился в разряде кандальных рабочих, а кто-то пополнял отряды «испытуемых» или «исправляющихся» [110] . По завершении срока отбывания наказания каторжане определялись тюремным начальством в разряд ссыльнопоселенцев. Они пользовались правом селиться с вольными жителями островных поселений, причем обязательным условием для этого было ведение ими хозяйства. Прожив таким образом некоторое время, бывшие каторжане и члены их семей получали статус «крестьян из ссыльных», что позволяло покинуть Сахалин и переселиться на материковые территории Дальнего Востока или в некоторые губернии Восточной Сибири.
110
Саломон А. П. Остров Сахалин. Из отчета бывшего начальника Главного тюремного управления // Тюремный вестник. 1901. № 8. С. 68–80.
Свидетельство того, что «крестьяне из ссыльных» приобретали равнодушие к христианской вере в период своего заключения, приводит А. А. Панов. Он пишет о том, что они не только редко посещали богослужения, но и часто не могли видеться со священниками, так как ни одна тюрьма не имела при себе церкви. Храмовые здания находились за тюремной оградой. Священнослужитель же, обремененный множеством обязанностей в приходе и отсутствием свободного времени, не имел возможности регулярно общаться с заключенными «в целях их нравственного исправления и духовного просвещения» [111] .
111
Панов А. А. Сахалин как колония: Очерки колонизации и современного положения Сахалина. М., 1905. С. 83–84.
Нельзя не сказать о тех, кто устремлялся на остров вслед за близкими, осужденными на каторгу. Действительно, одной из многочисленных составляющих сахалинской паствы были семьи заключенных. Именно они формировали постоянное население новых деревень и сел острова, так как «степень стабильного прироста этой категории островитян была весьма значительна» [112] .
Сложно представить учреждения каторги без военнослужащих. Они также входили в поле деятельности православного духовенства. Здесь, на острове, несли военную вахту по охране порядка солдаты двух рот 4-го Восточносибирского линейного батальона, а также служащие жандармских пеших команд [113] . Зачастую военные, у которых заканчивался срок сахалинской службы, изъявляли желание остаться на острове, так как для них он становился неотъемлемой частью повседневной жизни. Безусловно и то, что бывшие солдаты со временем могли стать прихожанами сахалинских церквей. Дождавшись свои семьи с материка, военные строили дома, возделывали землю, воспитывали детей, родившихся на островной территории. О желании военнослужащих связать свою дальнейшую жизнь с островом писал в рапорте командующий военным отрядом Сахалина. В феврале 1870 г. несколько человек «служащих из нижних чинов» изъявили твердое решение поселиться на острове [114] .
112
Подпечников В. И. Из истории Сахалинской школы // Вестник Сахалинского музея. 1999. № 6. С. 209.
113
РГИА ДВ. Ф. 244. Оп. 1. Д. 525. Л. 3.
114
К вопросу о будущности и устройстве острова Сахалин // Тюремный вестник. 1901. № 6. С. 78–82.
Деятельность сахалинского духовенства простиралась также на тех, кто добровольно приезжал заселять островную территорию. Ими становились крестьяне, выходцы из ряда регионов Российской империи. Численность вольных переселенцев постепенно возрастала, и к началу XX столетия составляла свыше 8 тыс. чел. или 24 % от общего числа жителей острова [115] .
Обещанные приезжающим крестьянам льготы, а также выделение бесплатного надела земли привлекали на остров не очень многих. Поток крестьян, желающих переселиться на Сахалин, был небольшим, а кампании по заселению островной территории проводились крайне редко. Более того, свободные островитяне, ощутив сложности сахалинской жизни, зачастую прилагали все усилия, чтобы уехать на материк. Об этом довольно ярко пишет в книге «Остров Сахалин» Н. Новомбергский: «Как только сходил снег, к морским пристаням в постах Александровском и Корсаковском устремлялись люди со всем скарбом. Их цель была очевидна: как можно быстрее уехать с острова из-за трудностей сахалинской жизни» [116] .
115
Лилеев П. Остров Сахалин: Географический и статистический очерк. СПб., 1906. С. 46.
116
Новомбергский Н. Остров Сахалин. С. 17.