Деза. Четвертая власть против СССР
Шрифт:
Еще один штрих к этой истории, по-моему, существенный. Сейчас многие противники Ленина пытаются представить его как крайне мстительного человека. Но ведь Ленин знал о боевиках Григория Семенова, и в отношении к ним у него не было ничего личного. При жизни Ленина ни один из участников террористической группы, перешедших на платформу большевиков, не был репрессирован.
Жизнь вождя была под угрозой
– Владимир Николаевич, насколько тяжело был ранен Ленин?
– Если послушать некоторых так называемых знатоков, ранение было
– Оказывается, вот откуда эта сверхстранная версия! Значит, нынешняя детективщица Полина Дашкова, которая сильно поразила меня своим «открытием», вовсе не автор его, а плагиатор?
– Вполне можно так сказать. Было пущено в ход и еще одно утверждение: мол, из пистолета «такого калибра и малой убойной силы, как браунинг» невозможно причинить серьезные повреждения. Напомню, что из пистолета такой же модели были убиты премьер-министр Столыпин, Николай II, множество известных личностей, ставших жертвами террористов в разных уголках Европы.
Между тем Дашкова ничтоже сумняшеся разглагольствует: весь ущерб здоровью вождя состоял в том, что во время попытки имитировать покушение Ленин споткнулся, упал и поломал руку. А после этого он старательно изображал больного. Основной довод у Дашковой – что при настоящем ранении Ленин не смог бы самостоятельно подняться на третий этаж, а это отмечено в воспоминаниях.
– В свое время я лежал в Боткинской больнице, и это было как раз то отделение, где в 1922 году Ленину сделали операцию по извлечению пули. Там возле палаты была мемориальная доска. Тоже «имитация» по Дашковой?
– Опровергнуть ее и другие подобные измышления нетрудно, поскольку остались воспоминания родственников, врачей, медицинские документы, в том числе заключения консилиумов известных московских и иностранных докторов, рентгенограммы, наконец, акт вскрытия тела Ленина. По поводу его ранений я консультировался с судебно-медицинскими специалистами по огнестрельным ранам.
Мог ли Ленин при таком ранении самостоятельно подняться на третий этаж? Судебные медики привели мне примеры, когда при подобных ранениях потерпевшие достаточно долго могли передвигаться.
– Это, что называется, сгоряча?
– Именно. А в целом-то состояние Ленина было весьма серьезное, что было отмечено уже в первом официальном бюллетене № 1, датированном 11 часами вечера 30 августа. Этот документ я вам уже цитировал. Есть и другие свидетельства, говорящие о том, насколько драматично развивались события.
Вот свидетельствует врач А.Н. Винокуров, оказывавший помощь Ленину: «Одна пуля раздробила Владимиру Ильичу плечевую кость, произведя перелом кости. Другая пуля вошла сзади со стороны лопатки, пробила легкое, вызвав сильное кровотечение в плевру, и засела спереди шеи под кожей. Особенно опасно было второе ранение. Пуля прошла мимо самых жизненных центров: шейной артерии, шейной вены, нервов, поддерживающих деятельность сердца. Ранение одного из этих органов грозило неминуемой смертью, и каким-то чудом – случаем пуля не задела их. Здесь же проходит
Винокурову вторит доктор В.А. Обух: «По пульсу, который почти совсем отсутствовал, и местоположению ранений, положение, на первый взгляд, казалось безнадежным. Лишь спустя несколько минут удалось установить, что только случайный поворот головы в момент ранения спас Владимира Ильича от разрушения жизненно важных органов, т.е. от неминуемой смерти. …Из числа трех пуль, выпущенных во Владимира Ильича, две остались в теле: одна в правой подключичной ямке, другая под кожей спины».
По рассказу врача Б.С. Вейсброда, Ленин полагал, что не выживет, и спросил: «Скажите мне откровенно, скоро ли конец? Если да, то мне нужно кое с кем поговорить». Я успокоил Владимира Ильича, но он все же взял с меня слово, что если дело дойдет до развязки, то я должен его предупредить… Первая ночь, проведенная раненым Владимиром Ильичем в постели, была борьбой между жизнью и смертью. Сердечная деятельность была необычайно слаба. Больного донимали приступы одышки».
– После нескольких заключений авторитетных врачей о какой «имитации» покушения можно всерьез говорить? Что же, они все в сговоре?
– К утру Ленину стало хуже. И тогда собрался большой консилиум, куда привлекли врачей Н.А. Семашко, В.А. Обуха, В.М. Бонч-Бруевича, Б.С. Вейсброда, A.Н. Винокурова, М.И. Баранова, В.Н. Розанова, профессора В.М. Минца.
Вспоминает В.Н. Розанов: «За эти несколько часов после ранения произошло ухудшение как в смысле пульса, так и дыхания, слабость нарастающая. Рассказав это, предложили осмотреть больного… Ищу пульс и, к своему ужасу, не нахожу его, порой он попадается, как нитевидный… Слушаю сердце, которое сдвинуто резко вправо, – тоны отчетливые, но слабоватые. Делаю скоро легкое выстукивание груди, вся левая половина груди дает тупой звук. Очевидно, громадное кровоизлияние в левую плевральную полость, которое и сместило так далеко сердце вправо.
…На консультации мне, как вновь прибывшему врачу, пришлось говорить первому. Я отметил, что здесь шок пульса от быстрого смещения сердца вправо кровоизлиянием в плевру из пробитой верхушки левого легкого и центр нашего внимания, конечно, не сломанная рука, а этот так называемый гемоторакс. Приходилось учитывать и своеобразный, счастливый ход пули, которая, пройдя шею слева направо, сейчас же непосредственно впереди позвоночника, между ним и глоткой, не поранила больших сосудов шеи. Уклонись эта пуля на один миллиметр в ту или другую сторону, Владимира Ильича, конечно, уже не было бы в живых.
Военный опыт после годов войны у нас, хирургов, был очень большой, и было ясно, что если только больной справится с шоком, то непосредственная опасность миновала, но оставалась другая опасность, это опасность инфекции, которая всегда могла быть внесена в организм пулей. Эту опасность предотвратить мы уже не могли, мы могли ее только предполагать и бояться ее, так как она была бы грозной…
…После консультации длинное и долгое обсуждение официального бюллетеня о состоянии здоровья Владимира Ильича. Приходилось тщательно и очень внимательно обдумывать каждое слово, каждую запятую: ведь нужно было опубликовать перед народом и миром горькую правду, исход был неизвестен, но это нужно было сказать так, чтобы надежда осталась».