Дежавю
Шрифт:
Впрочем, одно применение личным ЭВМ в Союзе все же нашлось. Теперь среди высшей номенклатуры вошло в моду иметь в доме, наряду с прочими атрибутами вседозволенности (вроде книг Солженицына и Набокова, или видеокассет Бертолуччи) еще и новенькие, добытые за границей по линии ПГУ «Макинтоши», а их чада и домочадцы предавались суперэлитарному, недоступному никому из смердов развлечению — «электронным играм»; тем самым, что вышеозначенные гладкомордые международники, гневно супя брови, именовали не иначе как «новейший электронный наркотик, созданный американскими наследниками нацистского
Виктор электронную игру видел однажды в жизни, и никакого впечатления она на него не произвела — игра в солдатиков, только не в настоящих, а нарисованных, вроде мультфильма; что в этом занятии могут находить люди, вышедшие из дошкольного возраста, он решительно не понимал. Отдельную пикантность ситуации придавало то обстоятельство, что в этих американских игрушках крошили в капусту именно Советскую армию (а кого ж еще?), так что магнитные носители с этими играми быстренько приравняли к «киноматериалам антисоветского содержания» (3 года — хранение, 7 лет — демонстрация); а поскольку играла в эти игрушки исключительно элита (причем того уровня, глядя на который голову приходилось задирать так, что шапка сваливалась — в том числе и любая фуражка с синим гэбэшным околышем), ситуация складывалась вполне сюрреалистическая.
…Они оказались рядышком при одной из последовательных ротаций народа за столом — кто курить, кто звонить. Аспирантку звали Алиса, она была ослепительно-рыжеволоса, трогательно-веснушчата и изумительно-зеленоглаза. Красивой (объективно говоря) ее назвать было трудно, однако Виктор давно уже вышел из того возраста, когда девушек оценивают по степени безупречности профиля и длине ног. Как в той загадке: «Маленькая, черная, сморщенная, не у всякой женщины есть? — Изюминка!»; так вот, с изюминками у Алисы был полный порядок — хватило бы на кекс величиною с велосипедное колесо.
Она закончила ту же физматшколу, что некогда заканчивал он — и это давало повод обменяться ностальгическими историями типа «А вот в наше время…»; всерьез занималась горным туризмом — что позволяло со знанием дела обсудить с ней «способы заточки мечей», практикуемые на сыртах Тянь-Шаня и в гольцах Верхоянского хребта; словом, увести беседу в область галантной и занимательной светской болтовни проблемы не составляло — только это было очевидным образом не нужно ни ему, ни ей. Ибо он вдруг почувствовал с ошеломляющей ясностью, что впервые с той поры, как… ладно… так вот — он, наконец, встретил человека, с которым ему было бы очень хорошо молчать. Дуэтом.
— Алиса, можно задать вам нескромный вопрос?
Эх, «вылепил же господь игрушку — женские глаза»…
— Можно. И даже нужно!
— Скажите, вы читали «1984»?
И тут она на миг растерялась — ибо ждала явно не этого.
— Разумеется, читала… Это некий тест?
— Да, в некотором роде, — улыбнулся он; улыбка вышла кривоватой. — Я просто пытаюсь оценить на ощупь глубину generation gap…
— Ну, тогда я предвосхищу следующий вопрос old-timer'а: ничего общего между ангсоцем и той помойкой, что нас окружает, нету.
— Вопрос вы не угадали, но это ладно; а в чем же наше отличие?
— В
— Мы — в каком смысле?
— А вот это уже действительно generation gap, — улыбнулась она. — Мы — это именно мы, и никаким расширительным толкованиям оно не подлежит. Я достаточно ясно выразилась?..
6
Айвен обернулся и бросил прощальный взгляд на обомшелый каменистый склон с пещерой Золотого Дракона; тот ведь при расставании сказал: «Я дам знать, когда в ты мне понадобишься» — значит, надо запоминать дорогу, на будущее… И лишь отмахав где-то с полмили (Локкар с Итурбэ сразу взяли такой темп, что только держись), он внезапно сообразил: тропинка!.. тропинка, что ведет ко входу в пещеру! Она была хорошо натоптанной и даже не заросла травой — значит, ей пользуются регулярно… Что бы это значило, а?
7
Окна однокомнатной Алисиной «хрущевки» глядели на юго-восток, в сторону Битцевского лесопарка, так что утреннее солнце вовсю заливало комнату штору они вчера, естественно, не задернули… Первый солнечный день за Бог знает сколько времени — что ж, даже символично… И тут он внезапно расхохотался: о черт, да ведь сегодня же 7 ноября! По неуклонной советской традиции тучи над Москвой в этот день «разгоняют», распыляя с самолетов йодистое серебро; воистину, «Прошла зима, настало лето — спасибо Партии за это»…
Выпорхнувшая уже из-под душа Алиса колдовала на кухне. Виктор чуть приподнялся на локте (в границах выполняемой им команды «Лежать!») и принюхался: да, сомневаться не приходилось…
— Алиса! Ты это правда, что ль — насчет «кофе в постель»?
— С такими вещами не шутят, sweety!
— Да ты обалдела, подруга… Не вздумай! Я вообще пью чай, честное слово!
Кофе в московских магазинах не было уже года полтора, про всю остальную страну и говорить нечего; то, что выдавали временами в заказах, имело к кофе такое же примерно отношение, как Олимпиада-80 — к намеченному ранее на ту же дату коммунизму. Если девочка и вправду кофеманка (а кто еще его пьет по нынешнему времени?), баночка обходится ей в треть аспирантской стипендии. Вот ч-черт…
Алиса, одетая в туго перепоясанный халатик, появилась уже в дверях с подносом, деловито сообщив:
— Чаю не держу, увы. Но если ты настаиваешь, на будущее озабочусь.
Пару секунд Виктор глядел на нее со странным щемящим чувством.
— Господи… Я только сейчас сообразил: ты разыгрываешь для меня сцену завтрака Джулии и Уинстона, да?
Она озадаченно глянула на него.
— Честно сказать, мне это и в голову не приходило… И потом, они по-моему не завтракали, а ужинали… Впрочем, — тут в ее зеленых глазищах промелькнули чертенята, — это как раз легко проверить: книжная полка прямо у тебя за изголовьем.