Дежурный по континенту
Шрифт:
– Уверяю вас, сеньор, что с ориентацией у меня всё в порядке! – поспешил возразить Хулио. – Если я иной раз и позволяю себе порадоваться жизни, то исключительно старым добрым способом.
– Тогда я всего-навсего подправляю твой имидж, сынок.
Один из трансформеров подал боссу плоскогубцы.
– К чему этот экстрим, сеньор? – сказал Хулио, с омерзением посмотрев на слесарный инструмент, который Бермудесу шёл как обезьяне калькулятор. – Я вам и так всё расскажу с преогромным удовольствием.
– Чтобы ты стихами заговорил, подонок! – Бермудес
– Сука ты, Бермудес! – сказал Хулио, и на глазах его выступили слёзы. – Старый ты пидор. Сдохнешь под забором, паразит, и все собаки в округе будут ссать на твою могилу.
Больше Хулио ничего не говорил, а только орал благим матом. Вместе с ним орал и его пятиюродный брат Мануэло – от ужаса.
Поросячьи глазки Ригоберто Бермудеса источали утончённое наслаждение.
– Ну что ж, имидж я тебе подправил, - сказал он, когда Хулио замолчал. – Что ты мне ещё расскажешь?
– Ничего я тебе не расскажу, старый гондон.
– Тогда займемся твоей ориентацией. Мартилито!
– Я здесь, хефе!
– Отрежь ему los cojones! А я пока займусь его дружком.
Он подошел в Мануэло, зелёному, как огурец.
– Что ты мне расскажешь, малыш?
– Всё! – выдохнул Мануэло.
– Давай, рассказывай с самого начала.
– Я родился в деревне Халасинго в одна тысяча…
– Это опустим. Начни с того, что вам приказал Фелипе.
– Он приказал… Я при этом не присутствовал, сеньор…
– Ну, не плачь, малыш. Держись, как мужчина. Продолжай.
– Хулио вышел от хефе и велел мне садиться в машину…
– Так. Что было дальше?
– Дальше к нему приехал Лопес.
– Его банкир из Гуадалахары? Знаю такого. Что дальше?
– Мы поехали в Маньяна-сити. Через десять минут хефе позвонил и велел нам после Маньяна-сити ехать на аэродром и всё про него выяснить…
– Лопес, говоришь?
Тут Хулио опять стал орать и ругаться, да так, что у всех присутствующих напрочь заложило уши.
Тем временем хитрец Лопес, по милости которого с бедолагой Хулио приключились все эти неприятности, готовился обмануть весь белый свет и дать, наконец, отсюда дёру, прикопав туго набитую мошну в укромном месте. Задача перед ним стояла сложная, но вполне выполнимая. Бог явно был на его стороне, заставив Мигеля Эстраду пожаловать к нему в пятницу вечером, накануне, стало быть, законных выходных. За два дня Лопес успел не только обдумать свой хитрый план, но и обзавестись – на всякий случай - мощным зверем Suzuki Boulevard за пятнадцать тысяч баксов с большим багажником. В кредит, разумеется. Еще он купил за шесть тысяч – на этот раз, увы, без всякого кредита - хитрую машинку, которая напрочь гасила любые источники радиосигналов в радиусе семидесяти метров вокруг себя. И только после этого явился к Ольварре с известием, что «Съело Негро» не отказывается от сделки.
Сумма на кону стояла серьёзная, и Лопес предпочел подстраховаться со всех сторон. Байк вместе с машинкой дожидались его в Закатекесе. Если хефе пошлёт с деньгами его, то они ему и не понадобятся: он преспокойно доедет до Фреснилло, где под утро его заберёт куратор. Если кого другого – придётся пересесть на мотоцикл и включить глушилку. Так или иначе, за несколько часов и сорок километров пути нужно будет сменить вид транспорта и прикопать в укромном месте мешки с деньгами. Укромных мест в этой горной местности - что звёзд на небе.
Погони Лопес не опасался: территория была чужая, дону Фелипе неподвластная. О том, чтобы никто из людей Ольварры не встречал его у въезда на военный аэродром, откуда он улетит в Estados Unidos, Лопес тоже позаботился. С незарегистрированного мобильника, который специально держал для разных форс-мажорных обстоятельств, он позвонил напрямую Ригоберто Бермудесу.
– Здравствуйте, дон Ригоберто, - сказал ему Лопес.
– Кто это?
– Я бы пока не хотел называть своё имя.
– Что тебе надо?
– У меня есть для вас информация.
– Ну?..
– Дон Ригоберто, Ольварра проявляет повышенное внимание к объектам на вашей территории. Он даже послал двоих своих парней присмотреться к аэродрому близ города Фреснилло. Они будут там завтра утром.
– Зачем ему аэродром?
– Этого я не знаю. Но вам выяснить, зачем ему аэродром, никакого труда не составит.
– Хорошо. Что ты хочешь за свою информацию?
– Сотрудничать с вами в дальнейшем.
– Это само собой. Сколько ты хочешь за эту информацию?
– За эту – нисколько. В денежном эквиваленте нисколько. Но, если вас не затруднит выполнить мою небольшую просьбу…
– Говори.
– Я отправил вам письмо, дон Ригоберто. В письме – фотография. Я хотел бы, чтобы она была в кармане одного из парней, когда их найдут.
– Договорились.
Лопес говорил с Бермудесом, изменив голос, и аппарат уничтожил сразу после разговора.
Чего ему ещё опасаться? Что Ольварра отследит его со спутника? Это даже Ольварре не под силу. Пустит за ним радиоактивный след, скажем, пропитав купюры каким-нибудь полонием? Это вряд ли.
Лопес допускал возможность того, что Ольварра пошлёт людей следить за ним, поэтому последнюю неделю своей жизни на маньянской земле жил осторожно, с оглядкой. С утра шёл в свой банк и просиживал там до вечера, не покидая здания даже на время сиесты. Что ему сиеста – его служебный кабинет двадцать на двадцать два был оборудован комнатой «психологической разгрузки», куда его регулярно приходила разгружать двадцатипятилетняя операционистка Ядира Гомес, приехавшая в Гуадалахару из Дюранго. Не сказать, чтобы Лопес в преддверии кардинальных перемен в своей судьбе так уж сильно жаждал юного тела, налитого спелыми соками как августовская виноградина, но почём знать, может, эта крутобёдрая девица и есть Всевидящее Око Тихого Дона и это ей поручено немедленно докладывать хефе о малейших переменах в поведении и привычках банкира?