Дхана и иные миры
Шрифт:
Затем я подошёл и брызнул из фляжки в лицо спасённого парня. Потихоньку тот пришёл в себя.
— Ты кто?… А Петруха — рваное ухо. Про тебя мне мама рассказывала.
Надо же, кто-то помнит моё детское прозвище.
— Как же ты меня узнал?
— Да, так,… — парень замялся.
— Ну, не хочешь, не говори! А нам до ночи предстоят ещё дела! Двигаем теперь к дому.
— Зачем! Не хочу!
— Не будь неженкой! Если хочешь, чтобы за убитого старика и его внучек отомстили, то — давай, двигай!
Мы подползли
— Теперь молчим и ждём!
Была полнейшая тишина, когда я почувствовал зуд в спине. В тот же миг мой спасённый глазами указал на дверь. Старинное оружие грохнуло у меня в руках, пробивая насквозь дверь и всех тех, кто за ней мог находиться. А парень уже указывал на гранату на моём поясе и на окно.
А вот это нам на руку. Я показал на вторую дверь, и мы оба юркнули в какую-то подсобку, а из неё через маленькую дверцу — в сад. Сзади нас грохнул взрыв.
Дело было сделано, остальное меня не интересовало. Мы быстро поползли на юг в горы.
К ночи, разведя маленький огонёк в пещерке, я объяснял своему спасённому расклад окружающих нас сил. Он, видите ли, искренне не понимал, зачем надо было убивать безобидного старика с внучками.
— Понимаешь, — говорю, — старик мешал боевикам Хамида, но сами они не могли его убить, так как нарвались бы на кровную месть. Поэтому они послали агента к командиру твоей части с предложением, например, таким: «Он убивает за них старика и не препятствует их бандитским рейдам, а они за это обязуются снабжать его часть бараниной и обязуются не бузить на его участке границы.»
Но вмешались мы с тобой и всё им испортили. Смотри, какая теперь получается картина для стороннего наблюдателя: «Всё твоё подразделение убито из маразийского автомата. Тебя тюкнули по макушке и сочли мёртвым. Предположим, я случайно нашёл тебя в кустах и спас. Один из боевиков убит или ранен из стариковской „пушки“. Сам старик и его внучки разнесены в клочья гранатой Хамидовских боевиков.» Так что мира между Хамидом и вашим командиром не ожидается, и кровная месть Хамиду со стороны соседей, женатых на стариковских дочерях, — тоже обеспечена.
Единственный вопрос, что же нам-то бедным теперь делать? Здесь оставаться нельзя!
На востоке — злобный Хамид, на западе — твой командир, тоже нас живыми из ущелья не выпустит, — так, на всякий случай. Остаются два направления — через перевалы. На север — к Ахмеду-молчаливому, или на юг — к Саиду-весёлому.
Я думаю, лучше идти к Саиду-весёлому, а то у Ахмеда можно и полгода прокантоваться, пока он надумает с нами поговорить. Впрочем, не расслабляйся! Шуточки у Саида ещё те, если мы ему не понравимся, то может и к хвосту верблюда привязать.
Утром мы двинулись наверх, к перевалу. Скоро опять засвербело между лопатками, и я приказал укрыться в камнях. Осмотрел склон в прицел винтовки и обнаружил его. Тоже мне защитничек, — виден, как на ладони, — Саидов внучок. Только вот убивать его нам никак нельзя. А вот он нас перестреляет с удовольствием, и даже разговаривать с нами не будет. Что же делать? Справа и слева отвесные стены, а посреди — олух с автоматом, которого нельзя трогать.
Я объяснил ситуацию Радеку, так звали моего спасённого.
— Верёвка есть? — спросил он.
Верёвка у меня была. Но неужели он надеется подняться по этому отвесу без альпинистского снаряжения. Тем временем Радек разделся, и, я не поверил своим глазам, стал превращаться в огромного кота. Молча взял конец верёвки в зубы и легко пополз по отвесу, загоняя свои когти в мало заметные узкие щели. Через полчаса мы были уже наверху.
Олух около тропы с нетерпением ждал нашего появления на тропе снизу, когда я прыгнул на него сверху и прижал к земле.
— Не трепыхайся! — сказал я, — Мы не воевать! Мы в гости! Сообщи, чтобы нас встретили с почтением.
— Дедушка приказал мне убивать всех неверных без разговоров.
— Ну, откуда ты знаешь, что мы неверные, только по одёжке?! А может, мы самые, что ни на есть верные! Пусть твой дед и решает. Не твоего молодого ума это дело.
Парнишка вынул дудку и продудел сигнал. Через полчаса мы уже поднимались к перевалу в сопровождении четырёх хмурого вида горцев с автоматами наизготовку.
— А, к нам пожаловал сам великий воин Йек-гуш! — Так приветствовал меня Саид-весёлый. — Садитесь, гости дорогие.
Саид был в белоснежном халате, на голове, также белая — чалма. Мы разулись, и, пройдя босиком через бассейн с цветущими лилиями, уселись на берегу на ковёр. В полной тишине началось пиршество. Через час, когда подали кофе, хозяин произнёс первое слово.
— Как ваше здоровье, уважаемый Йек-гуш, и как здоровье вашего молодого спутника, имени которого пока не знаю?
— На здоровье нам жаловаться не следует, но со здоровьем ваших родственников в соседней долине — очень плохо.
— И чем же они больны?
— Болезнью Хамида, я думаю, весьма опасной болезнью и, боюсь, смертельной.
— Да, — это очень плохая весть… Но вы не ошибаетесь? Действительно ли болезнь вызвана вирусом Хамида.
— Да! Я сам видел человека Хамида, застреленного у дверей дома ваших родичей.
— Тогда это действительно очень плохая весть! Но не кажется ли вам, уважаемый Йек-гуш, что и вы последнее время немного нездоровы. Не заразились ли вы лёгкой формой болезни, которую у нас называют «Дорухгу», а у вас попросту — враньём.