Ди-Джей
Шрифт:
Дима только успел открыть рот и распахнуть глаза, не успев при этом ни прервать лектора протестом по поводу заумности, ни заставить замолчать физическими методами. Он мало что понял из сплошного потока слов. Его мозг, изрядно перегруженный со времени появления этого чуда, был уже не в состоянии воспринимать непонятную тарабарщину, да ещё втискиваемую в ускоренном режиме. Джей это заметила.
– Понятно, – махнула она щупленькой ручкой, – Не впихивай «невпихуемое» – подели на удобоваримое. И ты, кстати, зря делаешь такую кислую обезьянью рожу. Я ведь тебе не школьная училка. Я тебе двойки в дневник ставить не буду. И папу к себе на дом вызывать по ночам тоже. Я тебя, милый, просто
Дима: – Не понял? – в самом деле, принялся артачиться ученик, резко переключившись с одного непонимания на другое, – в каких ещё переводах? Мы с тобой так не договаривались. И вообще, я тут сексу учусь или иняз заканчиваю.
– А где ты видел, убогий, чтобы наставник с учеником договаривались о методике преподавания? – начала явно заводиться белобрысая обезьянка, исходя на нервы, – Как потребую, так и будешь тут пляски с бубнами устраивать. А ни захочешь или ни сможешь, так обезьяной и сдохнешь в этом мире. Знаешь, сколько у меня таких дебилов по разным локациям сидит? Ты не в том положении, прыщ, чтобы мне указывать. Так что влип ты, пацан, по самую задницу головою вниз. Притом сам напросился.
Дима: – Я не понял, что значит перевод, – надулся горе-ученик, идя на попятную, неожиданно вспомнив, что имеет дело со всемогущей адской сущностью, а не с простой белобрысой «недообезьянкой».
– А то и значит. Всё, что я буду вдалбливать в твою тупую башку, как обязательные для тебя познания, будешь рассказывать мне другими словами и понятиями, сделав перевод с русского на русский. Тогда я поверю, что ты освоил материал.
Дима: – То есть пересказ своими словами, что ли?
– Внимательно меня слушай. Не своими словами, а другими, несовпадающими с моими.
Накал страстей взаимно возрастал. Похоже, у Джей в теле полуобезьянки, так же, как и у Димы образовались проблемы с гормональным балансом, и поэтому оба уже чуть ли не прыгали, сидя на задницах.
Дима: – Как можно сказать другими словами, что многознание уму не научает? – взвился с носовым мычанием нервно елозивший пятой точкой, ничего не понимающий ученик, – многознание – оно и в Африке многознание, а уму ты вообще дала только что чёткое определение.
– Внимательно. Меня. Слушай. Дебил, – жёстко и озлоблено прервала его красночёлочная училка, так же, как и он, стирая пятой точкой земляную кочку, – во-первых, это твои проблемы, как ты это будешь делать. Во-вторых, только обязательные для тебя познания на этом уровне. А относительно мужчины-интеллектуала я чётко дала понять, чтобы ты запомнил это на будущее. Я с тебя спрошу, но позже, если умудришься из обезьян выбраться. Каким был обязательный для усвоения закон, который я до тебя довела?
Дима: – Не помню, – мысленно рявкнул горе абитуриент, сопровождая подуманное мимическим букетом озлобленности с ослиным упрямством «наплевательности», всем видом показывая, чтобы она уже шла лесом со своими нравоучениями. Притом, как можно глубже в кишечник.
Обезьянка с красной чёлкой не осталась в долгу и, скорчив свирепую мордашку, вскочила и замерла напротив неподвижным изваянием, уставившись следственным дознавателем на обвиняемого, словно гипнотизируя. Диме вдруг стало неловко и холодно от её пронизывающего взгляда. И он, забыв, что эта, с позволения сказать, нехорошая сущность адского замеса читает мысли, как по писаному, принялся нецензурно про себя выражаться, пытаясь разгрести в памяти кашу, которая, похоже, уже окончательно разварилась, превращаясь в голове в однородное месиво.
Наконец, сдавшись и вспомнив, что Суккуба прекрасно слышит все его мыслительные изыскания, резко сменил негативно эмоциональное мышление на раскаяние.
Дима: – Ну, я действительно не помню. Ты уже столько наговорила, что я запутался.
– Ладно, – ожила блондинка на всё тело, – но учти. Повторяюсь в первый и последний раз. Основной половой инстинкт – это постоянный процесс поиска в общности предпочтений и аверсивности. Переведи.
Дима замешкался. Он почему-то даже не смог сразу повторить про себя всю эту фразу целиком, какой уж там перевод.
Дима: – Всё как-то расплывчато… и не совсем понятно, – он принялся растирать виски, стараясь физическим воздействием заставить мозги работать, – вернее, совсем непонятно. Я имею право на уточнения и более детальное толкование?
– Браво, – неожиданно расцвела Джей в подобии улыбки, скривившись только одной половинкой лица и хлопнув себя по тощим ляжкам, – В рамках основной истины я буду развеивать все твои сопутствующие недопонимания, пока ты, тупоголовый, не посчитаешь, что наконец-то понял суть. После чего, либо перестанешь задавать тупые вопросы и замолкнешь, либо сделаешь требуемый перевод.
Дима: – Ну, хоть на этом спасибо, – облегчённо вздохнул зашуганный донельзя ученик, осознав, что появилась отсрочка неминуемого наказания в виде немедленного ответа у доски и приведения своих расшвырянных по черепной коробке мозгов в порядок, что позволило в очередной раз резко успокоиться и собраться, – Что значит основной? Есть ещё и не основной?
– Начну с конца, – спокойно отреагировала Джей на его первый уточняющий вопрос, переходя в рабочий педагогический режим и принимаясь расхаживать, как препод у доски, – есть. И достаточно много. Но этот, даже среди всех законов продолжения рода, резко отличается от остальных. Он подобен невидимому основанию, но без которого вся пирамида этих законов рассыплется. Любое живое существо стремится к тому, что его привлекает, и сторонится того, что противно или вызывает боль.
Дима: – Понятное дело. Рыба ищет, где глубже, человек, где на халяву кормят.
– Правильно. Плюсик тебе. Но это, в общем. А ты помнишь, что такое ум?
Дима: – Анализатор информации.
– А откуда он её получает?
Дима: – От органов чувств и внутреннего блока абстрактного мышления.
– Умница, – не скрывая изумления, восхитилась белобрысая недоросль, – отсюда следует, что и для глаз есть картинки прекрасные и отвратительные, и для ушей существуют звуки, завораживающие и режущие слух, и запахи для носа – благоухающие и зловонные. И прикосновения – приятные и вызывающие омерзение. Притом, заметь, выбор всегда делается неосознанно, а подсознательно. Это не говорит, что весь мир поделён на плюс и минус. Наоборот. Большая часть информации – нейтральна. Она не приводит к ответным реакциям с твоей стороны, но положительно оценённая вызывает ощущение гармонии и порождает то, что называется искусством. Гармония для зрения – живопись, архитектура, скульптура. Гармония для слуха – музыка, гармония слов – поэзия и так далее.
Дима: – Ну, я с горем пополам разобрался, почему он основной. Потому что является фундаментом. Но с какого перепуга он вдруг стал половым?
– Он является основой для законов продолжения рода. Потому что самое гармоничное создание по совокупности всех потоков информации для человека – особь противоположного пола.
Тут белобрысая обезьянка смешно подпрыгнула и принялась перед ним крутиться, изображая показательные выступления топ-модели на подиуме, задирая руки над головой и показывая себя во всей красе. При этом продолжила нравоучение в довольно мерзкой, самовлюблённой тональности.