Ди Канио Паоло. Автобиография
Шрифт:
Казалось, он никогда не сможет найти подходящий вариант. Такой уж он, Лука: максималист, которого вечно что–то не устраивает. Ему нужно было не просто уютное, комфортное жилье, он искал идеал.
Виалли — один из тех, кто все должен делать правильно. Если у него что–то не получается идеально, он упорно тренируется, пока не достигнет совершенства. Если добавить к этому, что он всегда бьется до конца и ненавидит проигрывать, можете представить, какого опасного соперника он собой представлял.
Помню бесконечные игры в теннис на тренировочной базе «Юве» в тот год. Мы играли парами:
Он терпеть не мог проигрывать, поэтому мы обычно продолжали играть, пока он не побеждал. Честно говоря, для этого ему не требовалось много времени. Соперниками мы были приблизительно равными, но победа для него была куда важнее, чем для нас.
Думаю, не будь он таким бойцом и максималистом, вряд ли бы ему удалось добиться успеха в карьере. Да, он великолепный спортсмен с выдающимся талантом, но эти качества нельзя назвать ключевыми. Подняться на вершину, прежде всего, ему помогли желание бороться, трудолюбие и стремление побеждать.
Во многом пример Луки опровергает стереотип, по которому считается, что люди с самого дна всегда готовы работать не покладая рук для достижения поставленных целей, потому что они могут рассчитывать только на самих себя. В таком утверждении много правды: когда у тебя только один вариант, ты идешь на любые жертвы, чтобы добиться желаемого. Проще говоря, тебе нечего терять.
Это относится к большинству профессиональных футболистов. Нужно вложить так много сил для получения результата, что только люди определенного склада характера согласны на это пойти. Основная же масса, видя, что шансы не велики, а работать нужно много, выбирают другой путь. И я их понимаю. Не случайно почти каждый футболист — родом из рабочей семьи. Есть, конечно, исключения — игроки, воспитывавшиеся в относительно комфортных условиях. Это дети бывших профессионалов, такие как Джеми Реднапп, Паоло Мальдини или Фрэнк Лэмпард. Но и здесь есть свои нюансы. Эти парни выросли в спортивной среде, их родители служили им примером, поэтому в некотором смысле им легче было идти на необходимые жертвы.
Виалли, однако, имел все. Он стал звездой в 17, и с тех пор мог ни в чем себе не отказывать. Но он всегда сражался до последнего, его глаза горели, и, казалось, всем своим видом он говорил: «Я работаю на пределе, больше и йоты из себя выдавить не смогу». И это было действительно так. Лука был просто зверь — пример для всех нас.
В первый сезон в «Ювентусе» у Трапаттони родилась гениальная идея передвинуть Виалли из нападения в центр поля. Тренер считал, что с его силой, видением поля и умом футболист может стать прекрасным диспетчером. Но главное — этот ход позволял Трапаттони в полной мере задействовать своих звездных нападающих: Баджо, Раванелли и Казираги. Такая смена амплуа представлялась очень непростым заданием для находящегося в середине карьеры футболиста, которого покупали на позицию центрфорварда. Представьте себе: Бобби Робсон просит Алана Ширера сыграть в центре. Какова была бы реакция? Согласился бы Ширер? Смог бы он заиграть на новой позиции?
Мы все были в шоке. Я был одним из первых, кто высказал свое несогласие с решением тренера. Мы попытались переубедить Траппатони, ведь Виалли был нападающим, его место было на острие атаки. Как бы, например, Диего Марадона смотрелся в воротах?
Но Лука не стал перечить. Он просто начал приспосабливаться к новому амплуа. Он не жаловался, не говорил: «Я Джанлука Виалли, величайший нападающий в Италии. На моем счету несколько побед в главных турнирах, и мне не нужно ничего больше доказывать. Я форвард, и если вы не хотите видеть меня на этой позиции, тогда продавайте меня».
У него получилось адаптироваться. Он просто сцепил зубы и стал тянуть лямку. В конце концов, Трапаттони признал свою ошибку, и Виалли провел еще три великолепных сезона в «Ювентусе», завоевав скудетто и Кубок Чемпионов. Смог бы другой игрок, не такой выдающийся, научиться играть на новой позиции так, как это сделал Лука? Сомневаюсь.
Конечно, ничего этого я не знал, когда Виалли впервые переехал ко мне. Вскоре я начал понимать, что живу с причудливым парнем, если не сказать больше.
Например, в первый день, когда он перевозил свои вещи, я покинул квартиру на несколько часов, чтобы у него было время обосноваться. Когда я вернулся, то заметил, что его одежда аккуратно сложена на кухне. По всей кухне: на столе, на барной стойке, на верху плиты — везде.
Я был поражен этой странностью, но подумал, что он просто не имел времени все разложить по своим местам. Прошел день, а затем другой. Вещи Луки по–прежнему умиротворенно располагались на моей кухне.
Это не имело большого значения для нас, поскольку мы всегда ели вне дома и редко даже заходили на кухню, но я все же полагал, что этому должно была быть веское оправдание.
«Лука, — обратился я к нему однажды. — Что–то не так с твоей комнатой?»
«Нет», — он спокойно ответил.
«Что с твоей одеждой? У тебя недостаточно места в шкафу для вещей? Тебе нужна дополнительная комната для твоих шкафов?»
«Совсем нет. В моей комнате много шкафов».
Я странно посмотрел на него.
«Тогда почему же твоя одежда повсюду на моей кухне?»
«Я ненавижу шкафы, не люблю размещать свою одежду в них. На кухне они проветриваются и, раз мы никогда не готовим еду, это хорошее, чистое место для одежды. Разве это проблема для тебя?»
Он произнес эти слова так, как будто это было в порядке вещей — располагать свои дизайнерские рубашки и брюки на газовой плите.
Но в то же время Лука всегда был одержимым своей одеждой. Он тратил часы перед зеркалом, примеряя и комбинируя. Пойдут ли серые брюки с его кашемировым свитером? Можно ли носить рубашку с тонкой полоской вместе с желтой кофтой или она лучше будет смотреться с кардиганом? Он делал это не потому, что был самовлюбленным, а потому, что был перфекционистом.
Мне всегда нравилась мода. Считаю, что у меня отличное чувство стиля, и я одеваюсь очень хорошо.