Ди Канио Паоло. Автобиография
Шрифт:
Мы никогда раньше не жили за рубежом, но скоро у нас появился свой круг знакомых. «Il Pavone», итальянский ресторан в торговом центре на площади Принс Свер в Глазго стал для нас вторым домом. Мы до сих пор общаемся с владельцами этого ресторана — Гверино и Марко.
Я сразу стал брать уроки английского, хотя студент с меня был, прямо скажем, неважный, особенно по сравнению с Беттой. Казалось, она все схватывает на лету. Хотя учеба давалась мне непросто, я скоро привык к тому, что люди не всегда понимали то, что я хотел им сказать, и особо не переживал по этому поводу. Конечно, я мог и должен бы был лучше разговаривать
Я знаю, что частично в этом заслуга его учителя, который просто дрессирует своего ученика. По–моему, главное в овладении иностранным языком — научиться на нем думать. Многие просто переводят свои мысли с родного языка на английский. Виалли, в свою очередь, именно думает на английском, а это ключ к успеху в изучении иностранного языка.
Я дебютировал в выездном матче против «Килмарнока». Это был третий поединок сезона, и мне все еще докучала вывихнутая лодыжка, поэтому Томми не поставил меня в основной состав. Я вышел на поле за тридцать минут до конца матча, когда мы проигрывали 0:1.
Я мог слышать все более нараставший гул с трибуны, где сидели фанаты «Селтика». Мне совсем не хотелось их разочаровывать.
Я сразу же забил, а потом отдал две голевые передачи Энди Торну и Хорхе Кадете. После финального свистка я подбежал к болельщикам, чтобы поблагодарить их за поддержку. Они хором скандировали мое имя. Я был просто поражен такой любовью. Я нашел новый дом.
К этому времени стало очевидно, насколько принципиальная борьба предстоит нам за чемпионство с «Рейнджерс», но я понятия не имел, что меня ожидает в моем первом шотландском дерби.
Это произошло 28 сентября 1996-го года. Нам предстоял поединок с «Рейнджерс» на «Айброксе», и я должен был вскоре попасть в совершенно иной мир. Это поистине что–то неповторимое. Коренной римлянин, я вырос, впитав с молоком матери неприязнь к «Роме», и искренне полагал, что римское дерби — величайшее в мире.
Но так я считал, пока не перебрался в «Селтик», и на своей шкуре не почувствовал, что значит поединок двух главных команд Шотландии.
Можно взять и объединить все дерби в мире, но они не будут стоить и одной миллионной шотландского дерби. С ним ничто не сравнится.
Еще в туннеле перед матчем было видно, какой у игроков настрой. Обычно футболисты пожимают руки друг другу, болтают о том, о сем, или, по крайней мере, хотя бы приветствуют соперников. Но в тот день все молчали и просто смотрели друг на друга. Нет, воинственных взглядов не было, но атмосфера была напряжена до предела. Мы напоминали бойцовых псов, изучающих своих противников перед тем, как их спустят с поводка.
На стадионе стоял просто невыносимый шум. Я знаю, что многие игроки, особенно иностранцы, теряются в такой накаленной и враждебной обстановке. И действительно может стать страшно. Я не говорю только о давлении со стороны фанатов противоположной команды. Даже когда смотришь на собственных болельщиков и видишь, как страстно они тебя поддерживают, как перекошены их лица от ненависти к своим противникам, можно и правда испугаться.
Но я не из пугливых.
Наоборот, давление мне нужно, как воздух. Оно дает мне энергию. Я чувствую себя сильней физически и психологически, когда болельщики распевают свои песни. Мне казалось, я слышу голос каждого сидящего на трибуне, и эти голоса сливаются в один большой хор, который меня подбадривает.
Я взял от болельщиков этот заряд энергии и пропустил его через себя.
С такими фанатами я просто обязан был стать гордостью «Селтика» и показать свою лучшую игру.
Я знал, насколько важно было остановить «Рейнджерс». Они выиграли восемь чемпионатов подряд. Еще раз — и они сравнялись бы по титулам с легендарными командами «Селтика» конца 60-х — начала 70-х, девять раз кряду триумфовавших в первенстве Шотландии.
Мы не должны были этого допустить.
Кроме того, я постепенно стал проникаться принципиальностью этого многолетнего противостояния.
Люди говорят, что нужно быть шотландцем или лучше родиться и вырасти в Глазго, чтобы понять суть этого соперничества. Может, и так, я могу говорить только о том, что пережил сам, о том, что это значило для меня лично.
Слово «ненависть» не очень красиво звучит, но в спорте оно имеет свое место.
И не только ненависть, а еще некоторая доля агрессии, хитрости и злости необходима, чтобы заставить себя бороться, стремиться показывать свои лучшие качества. Конечно, это временная ненависть, исчезающая сразу после окончания поединка, но в течение матча и до матча, во время подготовки, без нее никак не обойтись.
Злость нужна и в повседневной жизни. Я часто злюсь, и это позволило мне добиться успеха. В спорте, в паре с ненавистью, злость может помочь достичь многого. Очень часто это именно то, что отличает великого футболиста от просто хорошего, и позволяет посредственным игрокам постоянно держаться на самом высоком уровне.
В том дерби воздух был пропитан ненавистью. Я вдохнул его полной грудью и воспользовался этой ненавистью в своих интересах. Я прекрасно знал, что дело в религии, и хотя я не понимал суть разногласий и не хотел влезать в этот спор, решил, все же, воспользоваться ситуацией.
Я католик, а они были протестантами. Это мне было понятно.
Однако это совсем не означало, что я должен был бегать по полю и кричать (или даже думать): «Я католик! Ты протестант! Я тебя убью!»
Тем не менее, я знал, что я представлял собой для фанов «Селтика», и что важнее, знал, насколько принципиально было выиграть у «Рейнджерс». Это был шанс одержать победу, пусть и небольшую, над врагом, десятилетиями не дававшим им спокойно жить как на стадионе, так и вне его пределов.
Их ненависть не ограничивалась футболом, но мне передалась именно футбольная ненависть, и именно эту ненависть я мог сделать своей и воспользоваться ей, чтобы стать сильнее.
Это добавляло мне злости, потому что я очень хотел вписать свое имя в историю «Селтика». Их враги стали моими, и до самого финального свистка я ненавидел их так же сильно, как они.
Что касается причин ненависти фанов по отношению друг к другу, мне она кажется просто нелепой. Я изучил историю противостояния, узнал, что корни проблемы следует искать в Северной Ирландии и в дискриминации, которой ирландские иммигранты подверглись в Шотландии.
Умом я понимаю, что продолжать ненавидеть друг друга не имеет смысла. Сейчас 2000-й год, зачем переносить конфликт из политики в спорт?