Диагностика убийства
Шрифт:
Я уже собиралась было идти к машине, где стояли Лал и телохранители, как вдруг Ноа крепко схватил меня за локоть здоровой рукой.
– Что, прямо так и уйдешь? И не дашь поблагодарить тебя как следует?
Я не успела ничего ответить, потому что он рывком притянул меня к себе. Язык Ноа быстро раздвинул мои губы… Сейчас-то я могла признаться, хотя бы себе самой, что желала этого с первой нашей встречи на рынке, поэтому не сочла нужным разыгрывать невинность. Я ответила на поцелуй со всей страстью, на какую способна, и тут же услышала за спиной веселое улюлюканье. Отпрянув друг от друга, мы с Ноа увидели, что вокруг собралась приличная толпа: те, кто до этого занимался делом, не смогли проигнорировать такую смачную сцену.
– Ну, что смотрите?! – воскликнул Ноа. –
– В кино у нас поцелуи нельзя – все вырезать! – со смехом крикнул какой-то молодой человек. – Хоть здесь поглядеть на настоящая любовь!
– Любят они мелодраму, – проворчал Ноа, снова привлекая меня к себе. – Такой уж народ сентиментальный!
Мы лежали на узкой кровати в номере Ноа, расположенном в гостинице «Колесо судьбы», где он проживал со дня приезда. Несмотря на прошедшие годы, помещение выглядело необжитым: никаких личных предметов, фотографий или сувениров. В этот раз я повела себя так, как мне обычно несвойственно, – плюхнулась в постель с мужчиной после первого поцелуя! Правда, надо помнить, что до этого самого первого поцелуя мы дружески общались почти месяц, то есть формально можно считать, что я не так уж и безнравственна. Думаю, Лал и телохранители, оставшиеся в машинах, думали обо мне не слишком хорошо, но, с другой стороны, не все ли мне равно? Ноа занимался любовью с упоением, свойственным только очень молодым мужчинам, но с мастерством, отличающим взрослых и опытных, – я много лет не получала такого удовольствия. Да, наверное, вообще никогда. До Ноа, находясь с мужчиной, который мне нравился, я испытывала положительные эмоции уже потому, что он рядом и говорит мне приятные слова, однако чисто физически мне редко удавалось почувствовать то, о чем пишут в женских романах. И вот, наконец, это произошло! Я, психиатр, нередко имеющая дело с сексуальными расстройствами, впервые в жизни поняла, о чем толковали некоторые пациентки. Мои же знания по данному вопросу исчерпывались чистой теорией – книгами по физиологии, психологии и психоанализу! Мне всегда казалось, что, если иметь с партнером общие взгляды, смеяться над одними и теми же вещами, доверять ему, то сексуальный контакт заведомо обречен на успех. У нас с Ноа не было ничего общего, кроме родственных профессий, и все же я чувствовала себя на седьмом небе от счастья, занимаясь с ним любовью. Ноа был красив – гладкая кожа, сильное, гибкое тело, умелые руки и губы… Мы не разговаривали во время секса – вообще не издавали ни звука, упиваясь близостью и исследуя потаенные уголки тел друг друга, стараясь доставить партнеру как можно больше удовольствия. Зато после того, как мы, утомившись, лежали расслабленные, я рассказала Ноа обо всем, что произошло за последние двадцать четыре часа. На него моя история произвела впечатление – особенно та часть, которая касалась Милинда.
– Значит, ты считаешь, что твой женишок имеет отношение к происходящему вокруг клиники? – спросил он, лениво поглаживая мое плечо одним пальцем.
– Ну, во-первых, он так и не стал моим женихом – официально, – ответила я. – И уже не станет.
– Еще бы, двоеженец! – ухмыльнулся он. – Но твое семейство будет в трауре, ведь так хорошо все шло…
– Да уж, бабушка огорчится. Однако ее утешит то, что внучка не стала незаконной супругой и избежала позора!
– Интересно, как Милинд собирался скрыть наличие жены? Допустим, ты ответила бы «да» – и что дальше?
– Даже не представляю! Может, он развелся бы с ней задним числом?
– В Индии, подруга, все не так просто! Там, где живет эта Налини, все видели Милинда и знают его как ее мужа, так? Я не знаток законов, но, насколько мне известно, здесь необходимо получить согласие на развод от жены или мужа – особенно при наличии в браке несовершеннолетних детей.
– Тогда… Ему пришлось бы устранить ее физически!
– Это убить, что ли? Ну, ты фантазерка! Хотя…
– Что – хотя?
– Денег у тебя много, вот что! Опять же, ты владеешь сетью клиник, которыми управляет Милинд, и, став твоим мужем, он укрепил бы свое положение!
– Но для этого ему вовсе не требуется на мне жениться: я все равно собиралась поставить его во главе бизнеса, ведь мне нужно возвращаться домой! Кстати, я ему об этом сообщила, так что у Милинда не должно было возникнуть никаких опасений в отношении его дальнейшей судьбы: он ничего бы не потерял.
– Тогда я не понимаю, в чем ты его подозреваешь! – вздохнул Ноа. – Помимо двоеженства, конечно.
– По-моему, ты меня не слушал! На одной из фотографий, сделанных Санджаем на празднике Дивали, Милинд общается с Кришной – разве это не подозрительно?
– По моему мнению, твой папаша и сам не раз беседовал и с Кришной, и с Бабур-ханом, но это же не означает, что он вел с ними бизнес? Может, Милинд пытался договориться с Кришной по просьбе твоего отца?
– Да, только вот есть одна загвоздка.
– Какая?
– Я прямо спросила Милинда, бывал ли он в районе Таджа и общался ли с местными жителями. Он ответил, что нет. А насчет того, что он пытался договориться от имени папы… Милинд утверждает, что отец не посвящал его в проблемы новой клиники.
– Что, если он тебе врет?
– По какой причине?
– Понятия не имею! Может, не хочет подставлять бывшего работодателя, которому всем обязан?
– Ты имеешь в виду, что отец сделал что-то плохое, и Милинд сейчас его прикрывает?
Ноа неопределенно пожал плечами.
– Между прочим, убийца отца все еще не найден, – заметила я сердито.
– Ты что, думаешь, это Милинд его убил? Но какие у него могли быть мотивы? Кроме того, застрелить отца, а потом цинично сделать предложение его дочери… Нет, это не укладывается у меня в голове!
Тут Ноа, несомненно, прав: трудно представить, чтобы человек, который мне очень нравился раньше, оказался таким подонком! Кроме того, я и в самом деле не видела мотива для совершения столь жестокого и дерзкого преступления – в конце концов, что Милинд выигрывал в случае гибели отца? Да абсолютно ничего! Даже наоборот: новая наследница могла оказаться менее сговорчивой, и Милинд вообще остался бы у разбитого корыта… Если бы меня не существовало, наследниками становились Анита и Санджу. По первому завещанию отец разделил свое состояние на три части, но после смерти старшего брата он его переписал. Ни Арджун, ни Кишан не знали о содержании нового документа – его составлял старший Баджпаи, который сейчас лежит в реанимации. Что, если Чхая права, и бумаги, обнаруженные мною за портретом Кундалини, и в самом деле являются пропавшим завещанием номер два? Если так, то, вероятно, его содержание сможет ответить на кое-какие мои вопросы. Жаль, что папе пришло в голову воспользоваться урду – ну почему нельзя было написать на хинди?!
– Знаешь, – произнесла я вслух, – мне не дает покоя одна вещь – те квитанции о переводе денег на имя Налини Датта. Зачем они могли понадобиться отцу?
– Какая теперь разница? – пожал плечами Ноа. – Главное, ты теперь разобралась с тем, что за фрукт этот Милинд! Когда ты намерена ехать домой?
– Не раньше чем найду настоящего убийцу.
– Я считаю, что ты его уже нашла – это Бабур-хан. Ни у кого другого не могло быть достаточных причин!
– Тусшар Шетти – тот полицейский, с которым свела меня твоя приятельница журналистка, – полагает, что Бабур-хан действовал бы иначе.
– То есть?
– Он либо выставил бы свои действия напоказ для острастки, чтобы никому неповадно было в дальнейшем идти против него, либо подстроил бы несчастный случай, как с Агарвалом. Сам способ убийства заставляет Тусшара сомневаться в том, что к нему приложил руку Бабур-хан.
– Тогда, может, кто-то из его людей? – сделал предположение Ноа. – Что, если он не планировал убийство? Вдруг это произошло случайно, в пылу ссоры, когда договориться не удалось?
– Ты забываешь о двух вещах. Во-первых, тот, кто это сделал, хорошо знал клинику и расписание отца, раз сумел проникнуть внутрь так, что охрана ничего не заметила. И, во-вторых, выстрел был произведен из пистолета моего брата Санджая…