Диагностика убийства
Шрифт:
– Значит, она из бедняков?
– На самом деле я до сих пор не знаю ничего о ее семье, но совершенно очевидно, что Анита тогда была почти нищей – да она и разговаривать-то нормальным языком не умела, мы ее с трудом понимали! Ни один из нас не видел членов ее семьи, они даже на свадьбу не приехали. Анита сделала все, чтобы порвать с прошлым. Она очень быстро почувствовала себя как рыба в воде, ей понравилась роскошь, в которую она окунулась, и Анита ни за какие блага мира не согласилась бы все это потерять. Пратап был тяжелым человеком…
Сказав это, Сушма прикусила язык и смущенно посмотрела
– Не волнуйся, – успокоила я женщину, – я уже кое-что узнала о том, каким человеком был отец – в частности, от Санджая. Сейчас это не имеет значения, ведь он мертв.
– Верно! – снова повеселела Сушмита. – Так вот, Пратап довлел над всеми в этом доме, и никто, кроме младшего сына, не смел сказать ему и слова поперек. Анита вела себя, как он того требовал, но я-то знаю, чего ей это стоило! Зато все остальное ее устраивало, и она добирала другими открывшимися перед ней возможностями, ведь деньги открывают все двери. Нехорошо так говорить, но мне кажется, Анита впервые за долгое время вздохнула свободно с тех пор, как Пратапа убили.
– А ты? – в лоб спросила я.
Сушма совсем не удивилась моему вопросу.
– Он был моим двоюродным братом и относился ко мне неплохо – настолько, насколько вообще умел… Мне жаловаться грех: какой еще брат возьмет сестру с мужем и детьми в свой дом, будет кормить-поить за свой счет, устроит шурина на работу, позаботится об обучении для племянников… Нет, Пратап, возможно, и был тираном, но не со мной. Больше всего доставалось Санджаю, так как он был, по словам Пратапа, паршивой овцой в семье.
– Странно, что отец так к нему относился! – воскликнула я. – Санджай показался мне отличным парнем.
– И правильно. Мой племянник – очень хороший мальчик, даже странно, как у такой парочки, как Пратап и Анита, могли родиться столь замечательные дети. Правда, насчет Санджая Пратап уверен не был…
Сушма вновь умолкла, испуганно глядя на меня, поняв, что сболтнула лишнее.
– Сушмита, – сказала я, – вы имеете в виду, что отец…
– Он сомневался в том, что Санджу – его сын, да! Об этом никто не знал, кроме меня и Мамты-джаан. Думаю, он и Аните не говорил о своих подозрениях, но она не могла не догадываться.
– Но почему?
– Во-первых, они совсем не похожи. Если ты посмотришь на фотографии, то не найдешь ни малейшего сходства.
– Это еще ничего не значит: в мире полно семей, в которых дети не похожи на собственных родителей! – возразила я.
– Верно. Пратап начал подозревать, что Анита ему изменяла. Доказательств у него не было, и, полагаю, он сам не решался пойти до конца и все выяснить: престиж семьи брат ценил превыше всего остального и очень боялся, что мы окажемся вовлечены в публичный скандал. Однако с тех самых пор он изменил отношение к Санджу, хотя до этого прощал ему абсолютно все.
– Тогда становится понятно, почему отец не сделал Санджая своим наследником! – пробормотала я.
– Но я в это не верю, – покачала головой Сушма. – Санджу, может, лицом и не в нашу породу пошел, но во всем остальном он такой же, как мы! А Пратап всегда отличался подозрительностью.
Я
– Я помню твою маму, когда она впервые приехала к нам – такая вся светлая, беленькая, сероглазая… У тебя, кстати, глаза такого же цвета, хоть во всем остальном ты – истинная Варма!
– Скажи, Сушмита, мама была счастлива с отцом – хотя бы вначале?
– Трудно сказать, – пожала плечами женщина. – Я точно знаю, что Пратап ее сильно любил – возможно, именно потому, что она с ее тягой к самостоятельности, свободолюбием не походила на «образцовую индийскую жену». Твоя мама была веселой, честной и очень-очень сильной, и она не подчинялась Пратапу, требуя равноправия. Поначалу его это забавляло, но потом стало раздражать. Людмила понемногу теряла свою жизнерадостность, стала тихой, задумчивой. Она правильно сделала, что уехала: здесь ей пришлось бы нелегко, и в конце концов она бы все равно не выдержала – с ее-то характером!
– А Анита с самого начала знала о том, что папа уже был женат? – поинтересовалась я.
– Нет. Пратап запретил всем в доме упоминать о его первой жене, поэтому и Санджай с Аамиром выросли в полной уверенности, что они – единственные дети. Для Аниты было настоящим ударом узнать, что ты не просто живешь на свете, но и станешь тем самым человеком, которому достанется состояние семьи! Завещание Пратапа оставило ей, как и каждому в этом доме, достаточно средств для безбедной жизни, но, полагаю, она почувствовала разочарование, узнав о новой наследнице, ведь она рассчитывала, что Санджай, как единственный ребенок, получит все!
Милинд предложил свои услуги для поездки в район Таджа, но я вежливо отказалась, мотивируя тем, что не хочу его отвлекать от дел: в конце концов, именно на него, как на правую руку отца, ложилась вся ответственность не только за строящееся здание, но и за все остальные клиники. Мамта-джаан распереживалась, не желая отпускать меня одну, но я пообещала, что обязательно возьму водителя и, если так ей будет спокойнее, Чхая сможет меня сопровождать. Узнав о готовящейся поездке, Чхая пришла в невероятное возбуждение. Мне и в голову не приходило, что девушка редко покидала особняк, ведь она была так молода! Тем не менее Чхая рассказала мне, что с тех пор, как мой отец взял ее в свой дом, она посещала школу-интернат для девочек, а по окончании ее вернулась сюда и редко выходила, если только Анита или Мамта-джаан не требовали ее общества для оказания помощи с покупками или другими домашними делами, предполагающими выезд за ворота.
– Да ты же настоящая пленница! – изумилась я, услышав откровения Чхаи. – Разве тебе не хочется продолжить учебу, поступить в какой-нибудь колледж?
– Семья Варма и так сделала для меня очень много, – опустив глаза, тихо ответила Чхая. – Я не могу просить о большем.
– И что же мой отец запланировал для тебя?
– Он обещал выдать меня замуж.
– За кого-то конкретного?
– Нет, – покачала головой девушка. – Но он говорил, что это обязательно будет достойный человек.