Диагноз: Любовь
Шрифт:
— Забавно, я как раз собиралась задать этот вопрос тебе.
— Ты действительно уволилась с должности преподавателя?
— Как я могла уволиться, если никогда не занимала эту должность? — спросила я.
— Бен сказал, что у тебя депрессия по поводу работы в больнице, — голосом телеведущей продолжила Алисия. Я почти видела микрофон у своего лица, когда она добавила: — С чем это связано?
— Все болеют и умирают. Или собираются умереть.
— А ты ждала чего-то иного?
— Я об этом никогда не думала, — ответила я. Когда десятилетняя девочка
— Может, ты просто хотела быть похожей на родителей, — предположила Алисия.
— В смысле? — спросила я.
— Бен говорил, что твоего отца невозможно было застать дома. Он постоянно принимал пациентов.
— Мама была дома, — возразила я.
— Ага. Конечно. Как же, — фыркнула Алисия.
— Что ты имеешь в виду? — Я напряглась.
— Твоя мать уехала! — Алисия заявила это таким тоном, словно имела право обвинять в чем-то мою семью, хотя ее собственная мать — сумасшедшая. — Она ушла от вас и от своей жизни, чтобы стать врачом.
— Ее не было меньше года. И она вернулась, — ответила я.
— Ты просто хочешь оправдать ее.
— Я хочу быть похожей на нее, — сказала я. — Я хочу быть человеком, который любит свою работу, кто чувствует свое призвание.
Мое детство прошло с осознанием того, что медицина — это нечто прекрасное. К тому же я очень любила и уважала маму и отца. Разве это ненормально? Они знали практически все на свете. Они даже разговаривали на своем собственном, особом языке: голод назывался «гипогликемией», жажда — «обезвоживанием», а просмотр телевизионных программ был «выравниванием электроэнцефалограммы». Я тогда думала, что мои родители не только помогают людям, но своей заботой о других еще и защищают нас от всего неожиданного, неприятного и непоправимого.
Что бы подумала обо мне мама, если бы узнала, как противоречиво я сейчас отношусь к медицине? И что бы я тогда подумала о маме, если бы знала, как противоречиво она относилась ко мне?
— Эй! — Алисия помахала рукой перед моим лицом. — Я задала тебе вопрос.
— Извини. — Я сделала глоток пива, и в голове мелькнула мысль: «Не желает заставлять почтенную публику скучать в ожидании ответа». — Что ты хотела?
— Если тебе так противно быть врачом, зачем ты занялась в Англии все той же профессией?
«Потому что я больше ничего не умею», — подумала я, но отвечать, конечно же, не стала. Я не могу откровенничать с женщиной, которая стоит перед телекамерой возле пылающего дома, держит микрофон и спрашивает несчастных хозяев, закутанных в чужие одеяла, как они себя чувствуют в связи с трагическим событием. Я не могу открывать свою душу женщине, на которую, по ее же словам, не особо подействовала смерть дяди, а вот слова моего брата о разнице между апельсином и клементином, бесспорно, задели. Зачем Алисии знать, кто я такая на самом деле, если она и в себе не может разобраться?
— Во-первых, мне не противно быть врачом, я просто хотела сменить окружение, — сказала я. — Я хотела приобрести опыт, приобщиться к новым направлениям и получить новые перспективы.
Алисия обдумывала мой ответ, водя пальцем по краю своей кружки. Сделав несколько глотков, она наконец произнесла:
— Как скучно.
Мы подняли глаза на появившегося официанта, который принес заказанный Алисией пирог с мясом и картофелем и холодного цыпленка, декорированного каплями майонеза по углам квадратной тарелки, — для меня.
— Парень, это было действительно быстро, — сказала ему Алисия. — Ты великолепен.
— На здоровье, — ответил он и подмигнул, однако, что явилось для меня неожиданностью, не стал продолжать уговаривать спеть, почувствовав, видимо, наше отвращение к этой затее.
— Я думаю, «на здоровье» означает здесь «спасибо», — заметила Алисия после того, как он ушел. — Тот американофил возле бара использовал это слово именно в таком контексте.
Я была занята майонезом — перекладывала его на кусочек хлеба, стараясь, чтобы соус не попал на цыпленка.
— Они льют майонез куда угодно. Им стоило бы тебя предупредить.
Алисия ткнула вилкой в свой пирог, струйки пара окутали ее лицо, и я от зависти невольно сглотнула слюну. Мой цыпленок выглядел не просто холодным, а едва ли размороженным.
— Значит, — подытожила я, рискнув откусить кусочек цыпленка, — ты бросила Бена только потому, что он выбрал не то слово? Ты понимаешь, насколько дико это выглядит?
Алисия махала над пирогом, пытаясь остудить его. Когда пар перестал заслонять ее, она ответила:
— Холли, в любых отношениях бывают определенные моменты. Бен никогда не задумывается о моих ощущениях. Это меня злит. Но я, признаться, и не надеялась, что ты это поймешь.
Я задумалась над тем, что подтолкнуло Алисию к такому выводу. Неужели классификация фруктов? Но затем решила, что куда важнее выяснить, как она нашла меня и надолго ли решила здесь остаться.
— И что теперь? — спросила я.
— Ну, я люблю твоего брата, — продолжила Алисия, — но не хочу спешить со свадьбой только потому, что это верный по логике вещей шаг в серьезных отношениях…
— А еще потому, что ты купила платье, — вставила я.
— Правильно. — Она мило улыбнулась. — Веришь ты мне или нет, но я очень серьезно отношусь к браку. Мои родители развелись. Из того, что Бен рассказал мне, я поняла, что ваши мать и отец жили в браке.
— Мои родители тоже не избежали проблем, — ответила я, — но они были очень привязаны друг к другу.
— Да ладно. Бен говорил, что твои родители регулярно ссорились. Он сказал, что все знали о том, что твоя мать уехала и не собиралась возвращаться. Если бы не то вторжение войск, она бы и не…