Диагноз: любовь
Шрифт:
– Нет-нет, я уже пришла в норму, – попыталась возразить Ника, но Веселовский усадил ее на диван.
– Будет лучше, если тебя осмотрит врач, – твердо сказал он. – Ты выглядишь просто ужасно.
Ника ощупала лоб: он был холодный и мокрый, челка прилипла к коже. Странно, потому что чувствовала она себя превосходно.
– У меня были обмороки во время беременности, – услужливо сообщила Люба. – После них сразу становилось легче.
– Может, ты просто беременна? – Веселовский подозрительно взглянул на живот несчастной сотрудницы.
– Нет, что вы! – Ника мотнула головой.
– Точно? – опять влезла секретарша. – Потому что я тут на днях видела передачу, в которой женщины
– Да нет же! – воскликнула Ника и покосилась на шефа. – Неоткуда взяться ребенку. Я в порядке, просто перенервничала.
– Так мне диктовать адрес или нет? – Люба растерянно повертела телефоном.
– Нет, – быстро отозвалась Ника.
– Ладно, Люба, можешь идти. Когда у меня следующая встреча?
– Через семнадцать минут.
– Хорошо. Вызови Веронике такси и попроси кого-нибудь проводить ее до машины. Карташова, чтобы завтра тебя здесь не было.
– Что? Я же ничего такого не хотела… – пролепетала она. – Я случайно…
– Господи, не в этом смысле! Прекрати смотреть на меня такими глазами! Не собираюсь я тебя увольнять. Неужели меня все здесь считают таким чудовищем?
– Нет, что вы! – слишком быстро откликнулась Люба.
– Я просто хочу, чтобы ты взяла выходной, – пояснил Веселовский. – Отдохни и успокойся.
– Но ведь дегустация в пятницу еще в силе? – напряглась Ника.
– Сделаешь, когда сможешь. Я не буду тебя торопить. Только не думай, что я буду давать тебе поблажки всякий раз, как ты свалишься в обморок!
– Разумеется, – Ника вскочила. – Больше не повторится. Обещаю, вы не пожалеете.
– Да-да, только не спеши. Ты дойдешь до приемной?
– Конечно, шеф. Я вас не подведу, – и Ника, пятясь, вышла из кабинета, едва не отсалютовав ему напоследок.
Живот еще ныл, но что важнее, шанс все же был. Цифры в порядке! Да, сейчас кондитерская кажется ему тухлой идеей, но ведь он еще не попробовал их меню! Насколько она изучила Марка, он шокоголик. Значит, бить надо по больному: брауни, тройной шоколадный торт, ее фирменный черный чизкейк с соусом из белого шоколада… И коллеги. Оксане лучше угодить миниатюрными пончиками в глазури, Таня до дрожи любит безе, Алла Михайловна – киевский торт, значит, надо смастерить что-то с классическим масляным кремом… В голове уже выстраивался список покупок. Если начать печь в четверг после работы, к утру пятницы они с Леной могут уложиться. Надо только заехать в фирменный магазин за красным красителем, шоколадными каплями и силиконовыми формами. И закрытые коробки, определенно нужны закрытые пластиковые коробки. Надо набрать Лене, и тогда…
– Ника, такси на месте. Ты ведь не собираешься снова отрубиться? – вывела ее из размышлений Люба.
– Да так, задумалась, – Ника махнула рукой. – Все отлично.
– Мой тебе совет: выпей гранатовый сок. Вид у тебя, как будто анемия. И в гречке, говорят, железа много. Гематоген лучше не покупай, тебе же не нужны лишние калории.
– Конечно.
Добрая! Только женщины умеют мастерски подкалывать друг друга, маскируя гадости под заботу. Ника понимала, что идеальной спортивной фигуры ей не видать, виноваты мамины «песочные часы». Но если все калькуляторы веса уверенно показывают норму, то и нечего устраивать голодовки. Ника себя в этом убеждала, хотя после Любиной шпильки не удержалась и крутанулась перед зеркалом в лифте. Да нет, все хорошо. Бока не торчат уродливыми кусками, живот в профиль вполне себе плоский. Не стоит нервничать, Люба так со всеми.
Домой Ника долетела с комфортом на такси бизнес-класса, оплаченном фирмой. Живот отпустило, и больше ничего не напоминало о недавнем обмороке. Лена еще не вернулась. Суровые будни хорошего пиарщика: никогда не знаешь, в какой момент закончится твой рабочий день. Зато и отгулами начальство Лену баловало щедро. Ника бы так не смогла. Любительница цифр и записок на холодильнике, она бы сошла с ума, если бы не смогла засыпать и просыпаться в одно и то же время.
Пожалуй, единственным, что роднило Нику с подругой, было общее детство. Они выросли в одном дворе, учились в одном классе и, хотя институты выбрали разные, квартиру решили снимать вместе. И веселее, и экономнее. Конечно, можно было остаться в семейных гнездышках, но Ленин старший брат привел домой жену и завел троих карапузов, Никина мама повторно вышла замуж, а с младшей сестрой и отчимом, пусть и на редкость добродушным человеком, Нике было слишком тесно в двушке.
Как-то мама обмолвилась, что знакомая знакомых из соседнего района отдала Богу душу, а родня ее давно пустила корни в Канаде. Квартиру наследники решили сдавать, Ника с Леной подсуетились и уже через неделю гордо втаскивали в новое обиталище коробки с вещами и фикус. Так началась их самостоятельная жизнь: аккурат после выпуска из института.
Первый год мама Ники исправно наведывалась к девушкам, проверяла холодильник и, вероятно, искала следы беспорядочных половых связей и запрещенных веществ. Раз за разом ничего не находя, расслабилась и отпустила старшенькую на вольный выпас. Однако каждый вечер, ровно в десять, после любимого сериала по второму каналу, звонила и обстоятельно вызнавала события прошедшего дня. Такая уж она была. Переживательная, как говаривал дядя Витя, Никин отчим.
Рассказывать маме про обморок Ника не собиралась. Ни к чему была лишняя паника. Тем более Надежда Сергеевна недавно освоила Интернет, и теперь по каждой болячке консультировалась с поисковиками. Там находились самые разнообразные ответы: от рекомендации нанести на виски тертый чеснок до рассказов о людях, которые обнаружили у себя те же симптомы и через два месяца скончались от запущенной формы рака. Все заканчивалось одинаково: Надежда Сергеевна ложилась в постель с холодным полотенцем на лбу и космическим давлением, а тот, кого угораздило рассказать матери о болезни, шел сдавать литры анализов и собирать доказательства, что присматривать гравировку для могильной плиты пока рано.
Нику немного подташнивало. Она приготовила себе крепкого чая, повесила офисную одежду в шкаф и устроилась на диване с большим перекидным блокнотом. Конечно, как человек современный, Ника давно установила кучу разных приложений: список покупок, семейный бюджет, счетчик калорий, книгу рецептов и тому подобные фетиши ценителей системности, но ей до сих пор больше всего нравилось записывать от руки. Она испытывала наслаждение, выводя ровным почерком слова по пунктам, расчерчивая аккуратные таблички и выделяя строки неоновыми маркерами.
Страсть к канцелярщине сохранилась у нее со школьных времен, когда яркий пенал, автоматический карандаш или ручка с запахом котировались среди одноклассниц как показатели крутизны. Когда времена тотального дефицита прошли, Ника открыла для себя новый мир цветного скотча, наклеек-закладок, чудесных блокнотов всех форм и размеров, папок-органайзеров и веселых ежедневников. Готовясь к экзаменам, она писала крошечные шпаргалки на тонированной бумаге – каждому разделу свой цвет, – ламинировала их и мастерски прятала. И, что самое обидное, в результате ими не пользовалась, потому что успевала все запомнить за время подготовки. Но спроси ее кто, не проще ли было просто выучить, она бы удивленно округлила глаза. В чем тогда прелесть студенчества, если не можешь наделать себе шпаргалок? И не беда, что попытки сжульничать только подтверждали ее статус главного ботана.