Диалог между философом, иудеем и христианином

Абеляр Пьер

Оттого нужно верить, что когда после воскресения тела святых обретут столько легкости, что они тотчас станут повсюду, где пожелают их души, никакая их удаленность от Бога не помешает им, однако, лицезреть Его, поскольку их души — блаженны, и никакое качество места не сможет послужить наказанием тем, для кого не должно быть никакого наказания, ибо ничто не могло нанести вреда до грехопадения праотцев. Отсюда [следует, что], когда святые ангелы, посланные к нам, исполняют Божью волю, они не лишаются лицезрения Его, в котором блаженствуют, то есть [оно для них] не упраздняется в зависимости от качества места или из-за расстояния. И о демонах, пребывающих в воздухе и называющихся поэтому птицами небесными, хотя по их местоположению и кажется, что они превыше нас, не стоит однако, утверждать, что они по этой причине приближены более нас к богу, который по достоинству собственной природы выше всех сущностей. Когда Сатана, таким образом, оказался среди сынов Божьих и стал пред лицом Бога и беседовал с Ним, как записано в Книге Иова [(Иов. I; VII и др.)], то никоим образом его ничтожество не уменьшится по пришествии его, как не станет он блаженнее. Падением почти с высочайшего из небес он явно показал, что никакое достоинство места не обеспечивает блаженства. Ведь даже когда он, [вращаясь] среди сынов Божьих, то есть среди святых ангелов, не стоял перед очами Бога, Господь все же задерживал на нем свой взор, то есть Господь наблюдал

его, но сам он не наблюдал Господа, и был как слепец, который находится на солнце среди зрячих, отличаясь от них не местоположением, но благодатью, [которую несло с собой их] зрение.

В самом деле, роль, которую играет качество тел в видении материального солнца, это качество заслуг при видении солнца духовного. А различие в добродетелях никоим образом не относится к качеству тел или мест в этом мире, как [не относится] и к воздаяниям в мире том; и чем удивительнее оказывается то видение Божественной славы, благодаря которому они становятся блаженными, тем более нельзя воспрепятствовать или помочь такому видению каким-либо качеством или переменой места: оно воздействует на тех, кто не был в отдаленном месте, так, что одних осеняет, придавая им блаженство, а других, коснеющих в слепоте, оставляет несчастными, так как и в этой жизни через удаление благодати Он не перестает воздействовать [на нас]. Ведь утверждают, что Бог повсюду присутствует благодаря могуществу, так что кое-где Он через благодать присутствует, а кое-где, как говорится, отсутствует. Представляется, следовательно, что Божественная благодать либо присутствует, либо отсутствует, входя или покидая [нас], но во всяком случае это происходит не из-за места или телесности, но скорее духовно, то есть Он поражает действенностью своей любви. В самом деле, если такая любовь действительно находилась бы в определенном месте, то в какое именно место она могла бы прийти и откуда выйти? Говорят, что иногда Его любовь нисходит на нас либо по оказанной нам милости Его благодати либо через некое явление в виде зримого знака, либо же ниспосылается на землю с помощью чуда (aliquid msolifum). Так, говорят, что когда солнце сверху лучится на нас или наполняет [светом] сей мир, то под этим понимают [что это происходит] не локально, но действенно, то есть не по его месторасположению, но благодаря освещающему воздействию.

ФИЛОСОФ. Я удивлен, что ты предпочитаешь своим рассуждениям, которыми пытаешься укрепить меня, тех авторитетов вашего Писания, чем убедить можно [в этом] ты не сомневаешься — меньше всего.

ХРИСТИАНИН. Моя цель, как тебе известно, не в том, чтобы внушить тебе мое собственное мнение, но открыть тебе общую веру, то есть учение наших предков. Я привожу, следовательно, некоторые свидетельства наших [авторитетов] не потому, что имею намерение через это подчинить тебя, но чтобы ты внял, что они представляют скорее других нежели меня самого.

ФИЛОСОФ. Конечно, если таково твое намерение, то я ничего не имею против. Но ускорим теперь оставшееся [рассуждение]. Если, как ты утверждаешь, добродетель Божественного видения такова, что в каком бы месте ни были Души, их — через причастие Себе можно сделать равно блаженными, то не потому ли, прошу тебя, духовно Богу и святым душам отводится небесное царство, чтобы, как было сказано, поместить их на небе, ибо считается, что пребывать там блаженнее? Не потому ли ваш Христос показал собственным примером, что Он телесно вознесся на небо в присутствии своих [учеников] и сидит там, как написано, одесную Отца, откуда обещал прийти на Суд к спешащим ему — по воздуху — навстречу [(Посл. к Колоссянам. III, 1; 1-е Посл. к Фессалоникийцам, IV, 17)]. Так как ни одна область мира, кроме неба, не считается обителью Бога, если, как вы говорите, Бог присутствует (existere) повсюду, то Он повсюду же равно наслаждается своим блаженством и хочет, чтобы его ясновидение равно распространялось на всех, тех, на кого он желает [распространить его]. Он делает их блаженными также повсюду, не нуждаясь для этого ни в чьей помощи, ни в качестве, ни в близости какого-либо места, но полностью удовлетворяясь лишь собой, ибо, говорю, Господь присутствует повсюду, благодаря Могуществу, и сосредоточил пребывание величия Своего как бы в одном месте, твердя: Небо — престол Мой [(Исайя, XVI, 1)] и все, кто записывал (scriptores) как Ветхий, так и Новый Заветы, считают Его обителью только небо и ни какую иную часть мира. Нельзя, не заслужив, созерцать сияние этого наивысшего места, если ни они, ни мы ничего не делаем для блаженства. Оттого и «свет луны», по Исайе, будет как «свет солнца, для полноты этого блаженства, и обещают, что тогда — свет солнца будет светлее всемеро» [(Исайя, XXX, 26)] и что будет новое творение как неба, так и земли, потому что сама природа вещей приумножится во имя [Его].

ХРИСТИАНИН. Если ты допустил, что пророчества более буквальны, чем исповедание собственно иудейской веры, а в Писаниях говорится о Боге в телесном облике, то ты знаешь, что это нужно понимать не в плотском смысле, по букве, а мистически, через аллегорию; таким образом, ты не станешь грубо воспринимать то, о чем в них говорится. Ведь если ты будешь следовать общему мнению и твое понимание не превзойдет веры тех, кто умом не воспринимает ничего, кроме телесного, то есть чего-то вроде телесно ощутимой вещи, ты снова впадешь в то заблуждение, будто Бог не является ничем иным, кроме как телесной вещью, состоящей из частей, то есть ты можешь воспринять Его с головой, руками, ногами и прочими членами, главным образом потому, что в Писании Он наделяется почти всеми частями человеческого тела, как некоего подобия Ему. Кто из неграмотных или простых людей согласился бы выслушать, если бы ты сказал ему, что у Бога нет ни глаз, ни ушей, ни других органов, которые нам кажутся необходимыми? Он тотчас бы возразил, что никоим образом не может видеть тот, у кого нет глаз, таких, [как наши], [не может] слышать без ушей, или работать без рук. Следовательно, так же, как ты считаешь, что все, касающееся Бога, нужно понимать только иносказательно (parabolice), также для тебя нет сомнения и в том, как нужно воспринимать все сказанное о местоположении Божества. Итак, когда ты слушаешь Исайю: Вот говорит Господь: небо — престол Мой, и земля — подножие ног Моих; где же построите вы дом для Меня, и где место покоя Моего? […] все это соделала рука Моя […] и т. д. [(Исайя, XVI, 1–2)], то как ты не можешь подразумевать, что [речь здесь идет] о телесном Боге, так и под небом не можешь разуметь, что оно телесный престол, а земля — телесная подставка для Его ног; не телесно и местоположение Его, называемое престолом. Ведь невозможно, чтобы Его величие обладало некоей слабостью, чтобы возникла необходимость опереться на престол или скамью.

Что до имен неба и земли, то с их помощью местонахождение добрых душ отделяется от местонахождения душ злых, поскольку по заслугам своим они [различаются] на высших и низших. По слову псалмопевца, добрые души называются храмом Его, то есть небом: Господь во святом храме Своем, Господь, — престол Его на небесах [(Псалмы. X, 4)]. Это означает, что Он предстоит тем, кто по заслугам возвышен и через благодать обитает там, как в собственном доме и в храме, для Него освященном. Плотские же души, жаждущие земных презренных желаний, Бог попирает ногами, как скамью, ибо тех, кого Он презрел и не возвысил к Себе из сострадания. Он сокрушает, пренебрегая и топча, стирает в порошок, как бы в пыль превращая беспутного. Примерно так говорит, следовательно, Господь: Я не живу в обителях рукотворных, но в чудных обителях святых душ, тем паче презирая людей плотских и земных. Почему же вы спрашиваете, нужно ли для Меня строить в качестве дома дольние храмы вместо того, чтобы скорее выстроить для Меня храм духовный? Ведь пусто значение зримого храма, если нет незримого. Так что, если ты слышишь, что Небо, или Царствие небесное, называют будущим блаженством, то пойми: выси грядущей жизни дальше плотского расположения неба, которое иногда, как известно, означают именем земли из-за тверди его, а [иногда] — именем неба по достоинству его. Оттого и псалмопевец: Но я верую, что увижу благость Господи на земле живых [(Псалмы, XXVI, 13)]. И обещая устами Иезекииля будущее блаженство избранникам Своим после их воскресения. Сам Господь твердит: Вот, Я открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших и введу вис в Землю Израилеву и […] помещу вас на земле вашей [(Иезекииль, XXXVII, 12–14)].

То, что Господь наш Христос телесно и видимо вознесся в плотские небеса, произошло не ради славы Того, в Ком телесно обретается полнота божественности, но ради нашей веры. Тот же, Кто и прежде, входя к ученикам сквозь запертые двери явил по Своем Воскресении ту тонкость воскрешенных тел, благодаря которой можно проникать повсюду, впоследствии при Вознесении показал и их будущую необыкновенную легкость тогда как прежде их обременяло земное тяготение, как написано: Своей порчей тело отяжеляет душу [(Прем., IX, 15) J, и им было позволено мысленно вознестись по ту сторону и куда бы ни желали [попасть] их души, Он тотчас переносил их без всякого труда. Однако когда вспоминают, что Он воспарил одесную Отца, то [выражение] «одесную Отца» нельзя понимать в телесном смысле, да и престол, на котором восседал Сам Отец, не есть определенное место; это выражение означает власть Его господства вместе с Отцом и — равно — их достоинство, и, хотя говорят, что Он восседал бок о бок с Ним справа, нельзя вести буквальную речь о том, что [Христос] сидел или стоял телесно одесную [Отца] ведь то, что обещано было Ему по Его Вознесении, [было] чем-то телесным, хотя по сути его оыло сделано таким образом во плоти, что означало [следующее]: Его Вознесение отразилось более в умах верующих. Об этом Вознесении Он сам еще прежде сказал Марии-Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему [(Иоанн XX 17)] Тогда Христос поднялся в небо на облаке, [скрывшись] от глаз людских, чтобы воссесть одесную Отца, когда по предсказанию святых, Он освободился от вида тягостной жизни Он как предсказано, был вознесен в славе так, что, соцарствуя наравне с Отцом, владычествует с Ним над всем [миром] и, как соравная субстанция, то есть Сын, равно повелевает всеми.

А на то, что ты возразил относительно блеска луны или увеличения [силы] солнца как если бы речь шла о будущем блаженстве, [понятом] в телесном смысле, легко ответить как на основании авторитета самого пророка, который о том сообщил так и на основании аргументов, обнаруженных разумом. Говоря затем в Иерусалиме устами Исайи и обещая ему блеск грядущей жизни, Господь изрекал так: Не будет уже солнце служить тебе светом дневным и сияние луны светить тебе, — Но Господь будет тебе светом дневным, но Господь будет тебе вечным светом, и Бог твой — славою твоею. Не зайдет уже солнце твое, и луна твоя не сокроется: ибо Господь будет для тебя вечным светом и окончатся дни сетования твоего. И народ твой весь будет праведный, унаследует эту землю и т. д. [(Исайя, X, 19, 20, 21)]. Что означает эта земля, которая должна быть унаследована теми, кто праведен в вечности, и что это за присутствие божественного сияния, которое должно светить подобно солнцу, никогда не заходящему, если не та самая вечность будущего блаженства? Этот свет таков, что и речи нет о какой-либо помощи для освещения; справедливо говорят, что здешнее солнце прекратит свою службу по освещению после того, как мы, уже не животные, но духовно преображенные испытаем обещанное: мера человеческая, какова мера и Ангела [(Апокалипсис XXI 17)]. Кто наконец, не знает, что малые лампады, если прибавить свет больших, тотчас затемняются, то есть теряют силу освещения? Какую обязанность по освещению мог бы иметь телесный свет там, где присутствие Божественного сияния озаряло скрытое во мраке так что оно открывало даже помыслы сердец? Теперь мы смотрим сквозь зеркало, говорит апостол — и гадательно (in aenignate), тогда же лицом к лицу. Теперь знаю я отчасти а тогда познаю, как я познан [(1-е Посл. к коринф. XIII. 12)]. Тогда же действительно мы все познаем по истине истинной, как ангелы — очами сердца там, где исчезнут долги чувств всех и всяческих служении, ибо во всем будет Бог. Видение Его удовлетворит все наши желания во всем, потому что Он пожалует нам Сам Собою все необходимое для истинного блаженства.

Само это видение божественного величия будет для нас непреходящим светом, высшей святостью, вечным покоем, миром, превышающим всякое чувство, всякое благо наконец всякую добродетель, всякую радость. Поскольку, следовательно, Бог будет всем во всем, тогда несомненно не станет более, как говорит апостол, ни княжества, ни власти но изначально одна только мощь, сама по себе, которая, как было сказано, доставит всеобщее благо всем избранным из-за одного только видения Его присутствия [(Посл. к Колоссянам 11, 15)]. Никакого ангельского или человеческого княжения не будет при управлении нами никакой власти какого-либо начальствования, ибо ни в чем не может быть недостатка там, где всем во всем будет Бог, поскольку будет все, что совершенно, уничтожится все что частично. Ничто здешнее, кроме как отчасти, не полезно нам, ничто не может обеспечить нам всего необходимого. Идет ли речь теперь об учении, какой-либо добродетели или служении, — все несовершенно, так как только Бог всемогущ. Таким образом, все несовершенное исчезнет, когда Тот, Кто всемогущ, удовлетворится собою.

То, что мы, следовательно, должны воскреснуть там с плотскими очами и другими членами тела, то при всех обстоятельствах произойдет не из-за их функций, с помощью которых мы действовали, но ради прославления Бога, как мы выше сказали. Благодаря этим [самым членам] мы испытываем Его могущество настолько сильнее, насколько лучше они выполняют [а это мы чувствуем] свои функции, если была в том нужда, и увидим, что они достигли состояния гораздо более сильного и лучшего. Поэтому, если мы воспримем [сказанное] об увеличении [силы] света солнца и луны телесно, а не только мистически, то нужно было бы скорее судить о славе Создателя, нежели о необходимости их собственной функции, так как и все состояние мира необходимо преобразить к лучшему, ибо с помощью небесных лампад, то есть преображения мира, Бог откровенно дает нам о Себе знать; то, что прежде [солнце и луна] имели меньше [сияния], происходило не из-за немощи Создателя, но из их необходимо смертной и потому слабой жизни, которая никоим образом не смогла бы выдержать столь [мощного] и такого [изобильного] сияния, и не была достойна пользоваться такими благодеяниями. Но мистически легко понять, что луна будет блистать, как солнце, то есть что церковь избранных будет сиять тем же непреходящим светом, как и Бог — ее Солнце, и что тогда сияние луны перейдет в сияние солнца Его, так что совершенство света пребудет в Нем Одном, что обозначается известным числом 7.