Диалог с зеркалом
Шрифт:
– Ваш завтрак. Приятного аппетита, милый. – Звенящий от смеха голос отвлек молодого человека от размышлений. Он даже не заметил, как его заказ был приготовлен, а принесла его недавняя знакомая по ту сторону барной стойки.
– О, спасибо. Какая прелесть, вы все же решили представиться? – он растянулся в улыбке и пристально посмотрел на девушку.
– Карен. Меня зовут Карен. – Молодая брюнетка рассмеялась. – Вы только что приехали? Надолго к нам?
– Должно быть на неделю, может, две. Когда-то здесь проживала добрая половина моего семейства.
– Да? Лансеры или Морган-Хиллы?
– Последние. А как вы?..
– Догадалась? Да, боже, здесь знаете ли весьма скромные люди живут (девушка насмешливо смерила взглядом костюм Ричарда и стрельнула глазками в сторону
Несколько в простоватой манере ответила Карен. Ричард подумал, что все-таки до уровня Роксфорда ей далековато, впрочем, амбиции – вещь хорошая, не стоит ее порицать за них.
– Что ж, удачи тебе, Карен. Ты наверняка сможешь добиться желаемого. И спасибо за завтрак.
– Приятного! Вижу, вы лукавите, полагаете, такой простушке, как я, нечего делать в лучшем университете Объединенного протектората?
– Да нет, что ты, я этого не имел в виду. – Рик явно не ожидал подобной сметки от какой-то баристы. – Хотя вы правы, пожалуй, мысль подобная у меня была, но, кто сказал, что я не поторопился с выводами.
– Теперь вы ко мне на «вы»? – Карен рассмеялась. – Что ж, посмотрим, чья правда. А теперь я вас оставлю, вижу, народ подтягивается, мое место за барной стойкой.
Действительно, самонадеянность, которая стала неотъемлемой частью его жизни из-за удач, необычной внешности и неординарного ума, теперь играла с ним плохую шутку. «Не стоит тебе так высокомерно смотреть на людей вокруг, глядишь, не только на иронии разговор строиться будет…»
Ричард быстро справился с салатом, съел первый тост и осушил чашку капучино. Затем, оставив солидные чаевые, взял второй тост и решил прогуляться вверх по улице. Солнечный свет играл на полированном тысячей ног камне брусчатки. Он присел на скамейку напротив входа в молельню. Постройка готического стиля впечатляла своей строгой и воистину величественной красотой. Достав телефон, Рик быстро просмотрел новостные сводки, написал пару писем и уточнил несколько деталей последних событий в офисе у «своих». Закончив с этим, он доел оставшийся кусок жареного хлеба с плавленым сыром и, закинув за голову руки, откинулся на спинку скамейки, подставив лицо солнцу. Он осознал, что из-за долгой дороги не спал почти двое суток.
Блаженно улыбаясь, он позволил себе провалиться в самые дальние уголки своего сознания. И вот уже через пару минут Ричард преспокойно спал…
Кэтрин
«Именно эгоисты, как ни странно, способны на большую любовь».
Резкая головная боль прорезала сознание Ричарда. Он стоял посреди комнаты, заваленной покрытой пылью мебелью, и обвалившейся штукатуркой. Посреди комнаты в два ряда выстроились стулья, развернутые в сторону одной из стен, абсолютно голой и невзрачной. Свет слабо проникал сквозь толстые полузакрытые шторы и рваные, пыльно-серые тюлевые занавески. Рик знал это место. Это был один из его самых распространенных ночных кошмаров. Нет, обычно ничего действительно страшного здесь не происходило, но каждый раз все заканчивалось примерно одинаково, после чего он просыпался в холодном поту.
Он огляделся, пришло осознание, что мебель вновь таинственно перемещалась по комнате, образуя странный лабиринт. Теперь она просто опоясывала кольцом центр залы. Проведя глазами по стенам, Ричард удостоверился, что все четыре двери заперты, а в помещении никого, кроме него, не обнаруживается. Сделав шаг в сторону странного партера из стульев, он похолодел от жуткого скрипа половицы и прислушался. Но ответом ему была абсолютная, давящая, как перед грозой, тишина. Он повернул голову туда, куда были обращены ряды стульев: ровная, гладкая поверхность стены не была ничем примечательна, разве что удивляло то, как она хорошо сохранилась, учитывая, что остальная часть стен была пронизана, подобно сосудам на теле, трещинами.
– Дьявол! – Рик скривился от резкой боли в висках.
Он отступил и буквально повалился на, каким-то образом оказавшийся прямо за его спиной, стул. Щелчок. И яркий свет из-за спины пролился на поверхность напротив.
«Импровизированный домашний кинотеатр?!», – пронеслась мысль в голове юноши. – «Что ж, чем на этот раз удивит меня мое больное подсознание?»
А самодельный экран уже начал ровный отсчет секунд до начала просмотра. И вот перед Морган-Хиллом предстал знакомый пейзаж. Безупречно подстриженная лужайка, расчерченная белыми линиями пешеходных дорожек, образующих герб дома Сентонж. Ряды деревянных скамеек внутреннего двора внутри возвышающегося каменной крепостью многовекового здания университета Йельфорда, некогда служившего пристанищем для молодого Ричарда. Он увидел и себя, важно беседующего с какими-то студентами, – несколькими девушками и парнями в форме с филином на нашивке. Вот, компания разделилась, проекция Морган-Хилла дружелюбно распрощалась почти со всеми присутствующими и проследовала с высоким худощавым студентом в сторону корпуса. Они продолжали говорить, когда Ричард узнал в этом молодом человеке Стивена. «Давно мне не снились воспоминания… Что же это за день?» – ничуть не сомневаясь, что видит пересказ событий из своего прошлого, спросил сам себя мужчина. Очевидно, нечто произошло тут (в Йельфорде), хотя, черт возьми, таких моментов было немало!
Но вот декорации сменились, Ричард и Стивен стояли в классе на слегка возвышающейся площадке для лекций, за ними мерцал экран, на который проектор выводил презентацию их новой авантюрной организации. Он и тогда знал, что это была временная ширма, чтобы получить аттестацию, но для виду надо было представить «перспективный» проект первокурсникам. Рик улыбнулся своему тогдашнему подходу к жизни.
И тут он увидел старую знакомую. Ну конечно! В голову врезалась дата на наручных часах, подаренных ему дядей Джеймсом. Теперь она стояла перед глазами подобно таймеру на часовой бомбе. 2 сентября 1996, пятница. Невесть сколько времени прошло с тех пор, но он помнил все до последней секунды. Сейчас в класс войдут Линда Коллинз и Кэтрин Сартр – две лучащиеся позитивом подруги. Они сядут на самый первый ряд перед выступающими, а затем разберут по атомам уверенный и сформировавшийся мир Ричарда, и во многом станут скульпторами того Морган-Хилла, которым сегодня мужчина и является.
Немыслимое ощущение безнадежности сжало все внутри у Морган-Хилла, дыхание стало прерывистым. Перед глазами была пелена. Но вот бег времени замедлился, пелена начала принимать осязаемую форму. Знакомое лицо: каштановые волосы, темно-карие глаза, милый, немного округлый нос, розовые щеки и ярко-красные от дерзкой помады губы. Картина смазалась, щенячье лицо пропало, его сменила картина ночного неба, с которого равномерно падал крупными хлопьями снег, и парочка, стоящая около центральной елки общежития с бенгальскими огнями в руках. Щелчок за спиной. Крыша дома, где некогда жил с семьей маленький Рик, утренний воробей, смешно чирикающий на подоконнике, и Кэт, в объятиях которой растворялся весь мир.
Голова болела уже нестерпимо, калейдоскоп воспоминаний затеял неистовый бег. Выпускной бал, ночная прогулка, лето… Стивен, лицо отчаянья и гнева, попытки все исправить и послать к чертям, безволие друга и боль; затем вновь смена кадров: тщетные потуги выиграть бой с тенью, усердие – перестарался, ссора, расставанье… Вот он комкает, в очередном порыве написать что-то дельное, письмо (боже, как старомодно!), встреча с родителями Миры. Слезы, искреннее счастье, неподдельная радость, скрывающая убивающую душу грусть; снова вскачь; выпускные экзамены, первый среди первых, сотни запросов и предложений, неспокойно в семье, смерть матери, злость отца и снова гнетущее отчаянье… Самолет, паром, автомобиль… Хватит! Подобно сливкам, проливающимся в свежесваренный кофе, сон растворился белыми кругами, вырвав человека из пучин забытья.