Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Аристотель, как и Платон, допускает перводвигатель, верховное бытие, вечное, неделимое и неподвижное. Я не знаю, имеет ли он право, говоря о совершенстве неба, приводить в качестве доказательства то, что небо содержит совершенные вещи. Он явно хочет этим сказать: находящиеся в небе планеты содержат богов — и тут он опускается до суеверия греческой толпы, полагающей, будто планеты эти заселены богами, или, точнее, утверждающей это, хотя она в это не верит.

Аристотель утверждает, что мир единствен. В качестве доказательства этой истины он приводит соображение, гласящее: если бы существовало два мира, Земля одного из них устремлялась бы неизбежно к Земле другого и каждая из этих Земель непременно сошла бы со своего места. Подобное утверждение

показывает, что он не более нас был в курсе того, вращается ли Земля вокруг Солнца как вокруг своего центра, и какая сила удерживает ее на ее месте. У народов, именуемых нами варварами, есть философы, открывшие эти истины, и я вам скажу, что греки, похваляющиеся тем, что они явились учителями других народов, быть может, недостойны даже краем уха послушать этих так называемых варваров.

Калликрат. Вы меня поражаете. Но продолжайте.

Эвгемер. Аристотель верит, что этот мир, такой, каким мы его видим, вечен, и он упрекает Платона в том, что он объявил его рожденным и одновременно неразрушимым. Вы согласитесь со мной, что оба они спорили о тени осла, не более принадлежавшей одному из них, чем другому.

Звезды, говорит Аристотель, той же природы, что и несущее их тело, разве только они более уплотнены. Они — причина тепла и света на Земле, так как вызывают быстрое трение воздуха, подобно тому как сильное движение воспламеняет дерево и расплавляет свинец. Как видите, это не очень разумная физика.

Калликрат. Я вижу, что нашим грекам надо еще долго учиться у ваших варваров.

Эвгемер. Меня досадует, что, заверив нас, будто мир вечен, он затем говорит, что элементы не вечны: ведь несомненно, если мой сад вечен, то и земля его вечна. Аристотель уверяет, будто элементы не могут жить вечно, ибо они постоянно переходят один в другой. Огонь, говорит он, становится воздухом, воздух переходит в воду, вода — в землю. Однако постоянное изменение элементов не препятствует вечному существованию мира.

Признаюсь, я не согласен с ним в том, что воздух переходит в огонь, а огонь — в воздух; еще труднее понять мне, что он говорит о возникновении и гибели. "Всякая гибель, — глаголет он, — следует за рождением; гибель конечный предел, возникновение же — начало".

Если он хочет здесь сказать, что все родившееся затем умирает, то это банальная истина, не заслуживающая повторения и тем более столь таинственного провозглашения.

Калликрат. Боюсь, что он согласен с убеждением неразумной толпы, а именно будто любое семя должно раньше сгнить и погибнуть для того, чтобы затем возродиться. Это было бы недостойно такого мудрого наблюдателя, как он. Ведь ему достаточно было исследовать всего лишь одно пшеничное зерно, посаженное недавно в землю. Он обнаружил бы, что оно — свежее, хорошо вскормленное, утвердившееся на своих корнях и не несущее в себе ни малейшего признака разложения. Человек, который стал бы утверждать, что пшеница произрастает из гнили, имел бы весьма гнилую способность суждения. Такое суждение простительно грубым крестьянам с берегов Нила. Они верили, что существуют крысы, наполовину состоящие из грязи, а наполовину живые; между тем то были просто грязные крысы.

Эвгемер. Отречемся же от вашего Эпикура, построившего свою философию на этой нелепой ошибке: он утверждал, что люди изначально возникли из гнили, как крысы Египта, и грязь заменяла им бога-создателя.

Калликрат. Я чуть-чуть за него стыжусь. Однако вернитесь, прошу вас, к вашему Аристотелю; мне кажется, он, как и все прочие люди, примешал ряд ошибок к нескольким истинам.

Эвгемер. Увы! Он их примешал столько, что, говоря о случайно народившихся живых существах, он подчеркивает: "Когда естественное тепло бывает изгнано, то, что остается от разложения, старается соединиться с маленькими частицами, готовыми принять жизнь под воздействием Солнца; именно таким образом были порождены черви, осы, блохи и другие насекомые". Я очень признателен ему за то, по крайней мере, что он не поместил человека в разряд ос и блох, столь неожиданно народившихся.

Я охотно подпишусь подо всем тем, что он говорит об обязанностях человека. Его этика кажется мне столь же прекрасной, как его риторика и поэтика. Но я не могу следовать за ним в том, что он именует своей метафизикой, а иногда — своей теологией. Бытие, оказывающееся лишь бытием, субстанция, не обладающая ничем иным, кроме сущности, десять категорий — все это кажется мне ненужными тонкостями; и таков вообще дух греков; я исключаю здесь лишь Демосфена и Гомера. Первый предъявляет своим слушателям только сильные и блестящие доводы; второй предлагает своим читателям лишь великие образы; но большинство греческих философов больше заняты словами, чем сутью. Они прячутся в оболочку из множества определений, ничего не определяющих, различений, ничего не раскрывающих, и объяснений, которые ничего не объясняют или объясняют очень немногое.

Калликрат. Сделайте же, чего не сделали они: объясните мне относительно души то, что не объяснил Аристотель.

Эвгемер. Я сейчас вам скажу, что он говорил, не вдаваясь в разъяснение его слов; скажу вам также, что вы меня не поймете, ибо я не могу здесь понять самого себя:

"Душа — это нечто легчайшее; сама по себе она не движется, ее движут объекты. Она — не гармония, как это предполагали многие другие, ибо она постоянно испытывает несогласие противоположных чувств. Она не рассеяна повсюду, потому что мир полон неодушевленных вещей. Она — энтелехия, включающая в себя принцип действия, имеющая в потенции жизнь. Душа — то, что способствует нашей жизни, чувствованию и мышлению".

Калликрат. Признаюсь, если я встречу на своем пути после этой беседы одинокую душу, я не смогу ее распознать. Увы! Чему может меня научить греческая душа с ее непостижимыми тонкостями? Я скорее бы предпочел просветиться у тех философов-варваров, о которых вы мне говорили. Не будете ли вы столь любезны и не познакомите ли меня с мудростью гуннов, готов и кельтов?

Эвгемер. Я постараюсь вам объяснить то немногое, что я здесь знаю.

Диалог седьмой

О ФИЛОСОФАХ, ПРОЦВЕТАВШИХ У ВАРВАРОВ

Эвгемер. Поскольку вы именуете варварами всех тех, кто жил не в Афинах, Коринфе и Сиракузах, я хочу повторить вам: среди этих варваров есть гении, коих ни один грек пока не в состоянии понять и к кому мы все должны были бы пойти в обучение.

Первый, о котором я вам поведаю, — то ли гунн, то ли сармат — жил среди киммерийцев, на северо-западе Рифейских гор; звался он Перконик. [5] Человек этот разгадал истинную систему мира и дал тому доказательства, в то время как халдеи только смутно усматривали некую несовершенную идею.

5

Анаграмма имени Коперника

Эта истинная система состоит в том, что все мы, сколько нас есть, когда говорим, что Солнце встает и садится, что наша маленькая Земля является центром Вселенной, что все планеты и неподвижные звезды, а также все небеса вращаются вокруг нашего бренного обиталища, — мы не понимаем ни слова из того, что произносим. В самом деле, какая существует вероятность того, что это множество звезд, удаленных от нас на миллионы миллиардов стадий и во много миллиардов раз больших, чем Земля, были созданы лишь затем, чтобы услаждать наш взор в течение ночи, чтобы они в необъятном просторе ежедневно колебались вокруг нас в двадцатичетырехчасовом танце лишь для нашей забавы?! Эта смехотворная химера основана на двух недостатках человеческой природы, которые ни один греческий философ не умел исцелить, — на слабости наших маленьких глаз и на нашем раздутом тщеславии: мы потому полагаем, будто звезды и наше Солнце движутся, что у нас плохое зрение; и мы верим, что все это создано для нас, ибо мы очень тщеславны.

Поделиться:
Популярные книги

Кодекс Охотника. Книга III

Винокуров Юрий
3. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
7.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга III

Треск штанов

Ланцов Михаил Алексеевич
6. Сын Петра
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Треск штанов

Восход. Солнцев. Книга VI

Скабер Артемий
6. Голос Бога
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Восход. Солнцев. Книга VI

Возвращение

Кораблев Родион
5. Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
6.23
рейтинг книги
Возвращение

Идеальный мир для Лекаря 8

Сапфир Олег
8. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
7.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 8

6 Секретов мисс Недотроги

Суббота Светлана
2. Мисс Недотрога
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
эро литература
7.34
рейтинг книги
6 Секретов мисс Недотроги

Цеховик. Книга 2. Движение к цели

Ромов Дмитрий
2. Цеховик
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Цеховик. Книга 2. Движение к цели

Сонный лекарь 4

Голд Джон
4. Не вывожу
Фантастика:
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Сонный лекарь 4

Элита элит

Злотников Роман Валерьевич
1. Элита элит
Фантастика:
боевая фантастика
8.93
рейтинг книги
Элита элит

Совок 2

Агарев Вадим
2. Совок
Фантастика:
альтернативная история
7.61
рейтинг книги
Совок 2

Релокант. По следам Ушедшего

Ascold Flow
3. Релокант в другой мир
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Релокант. По следам Ушедшего

Измена

Рей Полина
Любовные романы:
современные любовные романы
5.38
рейтинг книги
Измена

Магия чистых душ 2

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.56
рейтинг книги
Магия чистых душ 2

Разбуди меня

Рам Янка
7. Серьёзные мальчики в форме
Любовные романы:
современные любовные романы
остросюжетные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Разбуди меня