Диана. Жизнь, любовь, судьба

Брэдфорд Сара

Сноудон уже сделал множество официальных фотографий для аукциона. «Это были отличные фотографии, но мне хотелось показать девушку, которая не побоялась пройти по минному полю. Мне нужна была женщина удивительная и современная». Обсуждая, кто мог бы сделать такие снимки, Диана попросила Мередит подыскать хорошего фотографа: «Я хочу на снимках выглядеть так, как себя чувствую, – женщиной XX века. И еще: я одинокая женщина и должна выглядеть именно так» [564] .

564

Интервью Мередит Этерингтон-Смит автору (25.01.2003 г.).

На снимках, сделанных Тестино, Диана выглядит

абсолютно довольной собой. Когда съемка закончилась, в студии включили музыку и Диана начала танцевать с Марио Тестино. Она подражала Наоми Кэмпбелл и Кейт Мосс на подиуме. «Все хохотали – и она тоже. Она залилась восхитительным розовым румянцем [Диана всегда очень быстро краснела]. Выглядела фантастически, была полна энергии и жизни. Все было просто замечательно. Когда я принес рабочие отпечатки, Диана сказала: „Это был один из самых счастливых дней моей жизни. Честное слово!“ Посмотрев на фотографии, она удивленно сказала: „Это я! Это же настоящая я! – потом добавила: – Надо же! Мне кажется, что на этих фотографиях я похожа на Мэрилин Монро…“»

Мередит говорит, что Диана была одержима Мэрилин Монро и на одной фотографии действительно получилась похожей на юную Мэрилин. Диана часто говорила о ней, о том, что Мэрилин боролась с Голливудом и победила: киномагнаты нуждались в ней и были вынуждены позвать ее обратно. «Диана видела в Мэрилин женщину, выступившую против системы, – вспоминает Мередит. – В одном нашем разговоре она доказывала, что Монро была не пустой блондинкой, а умной и тонкой женщиной. Думаю, у них было много общего» [565] .

565

Интервью Мередит Этерингтон-Смит автору (25.01.2003 г.).

Придворные круги по-прежнему не принимали Диану. Мередит она жаловалась, что у нее «много врагов». «„У вас мания преследования“, – ответила Мередит. – „Нет, это всего лишь констатация факта: я для них – плохая девчонка“. – „Ну так станьте хорошей, да вы уже и так стали – вспомните вашу работу против применения противопехотных мин, – вы сумели продемонстрировать искреннее сочувствие к тем, кому повезло меньше, чем вам“. – „Вы считаете, что мне повезло?“ – „Конечно. А у вас впереди еще целая жизнь и множество возможностей совершать удивительные поступки…“ – „Да“, – ответила Диана, однако снова повторила, что у нее много врагов и что ей трудно быть самой собой. „Но у вас есть хорошие друзья“. – „Это верно“».

Да, она была права. Требовалась немалая смелость, чтобы бороться с влиятельными врагами, которые считали, что само ее существование – угроза для правящей верхушки. Несмотря на поддержку друзей, Диана постоянно ощущала враждебность со стороны королевской семьи. Стоило «хорошей Диане» оступиться и превратиться в «плохую Диану», как они тут же набросились бы на нее. Диана считала, что за всем этим стоит Камилла и ее окружение. Именно они всегда пытались представить Диану неумной, а то и сумасшедшей. «Им всегда хотелось, чтобы она исчезла, – вспоминала ее подруга. – Она была неудобнымчеловеком – и ей нравилось быть неудобной» [566] .

566

Brian MacArthur (ed.), Requiem: Diana, Princess of Wales 1961–1997, p. 113.

К несчастью, Диане не удавалось подолгу оставаться «хорошей». Темная сторона ее натуры рано или поздно брала верх. Она ссорилась со своими сотрудниками, помощниками и «звездными» друзьями. Она поссорилась со своей личной помощницей Викторией Мендем, обвинив ее в том, что та выставила ей счет из клуба на астрономическую сумму (позже этот счет оплатил принц Чарльз). Она поссорилась с Мартином Бэширом и не стала делать с ним новую книгу. По условиям развода она не могла разглашать подробности своей королевской жизни, поэтому весьма сомнительно, чтобы потенциальный издатель захотел заплатить за ее книгу большие деньги.

Масло в огонь подливал Пол Баррел, который передавал Диане нелестные замечания Бэшира. Диана поссорилась с Джанни Версаче и Элтоном Джоном – и отозвала свое предисловие к альбому фотографий, изданному для сбора средств в фонд помощи больным СПИДом, который создал знаменитый рок-музыкант. Диана боялась реакции королевы на ее участие в столь щекотливом проекте. (С Элтоном Джоном Диана помирилась 22 июля на похоронах Версаче – модельер был убит в Майами.)

Диана не рассталась с надеждой выйти замуж за Хасната Хана. В мае она отправилась в Пакистан с благотворительной миссией в пользу больницы Имрана Хана. Диана хотела познакомиться с родителями Хасната, особенно с его матерью. Ей хотелось убедить их в том, что она может стать хорошей женой для их сына. Она уговорила Джемайму Хан сопровождать ее, а Джимми Голдсмит доставил их на своем самолете. Лишнее подтверждение эгоизма, которым отличалась Диана: все знали, что Джимми Голдсмит умирает, и его родным меньше всего хотелось, чтобы он летел в Пакистан. Джимми позволил Джемайме поехать с Дианой, но держал самолет в полной готовности, чтобы немедленно покинуть Пакистан, если возникнет такая необходимость. На этот раз Козима Сомерсет с Дианой не полетела – она стала жертвой очередной истерики Дианы по поводу каких-то событий в семье Голдсмитов.

Диана действительно старалась сблизиться с семьей Хасната Хана: посетила в Стратфорде его дядю Омара и его жену, англичанку Джейн; пригласила Джейн в Кенсингтонский дворец. Через них Диана подружилась с бабушкой Хасната, Нэнни Anna. Она надеялась, как Джейн, войти в аристократический клан Патхан. Но важнее всего было завоевать одобрение матери Хасната, светской, образованной Нахид. Добиться этого было нелегко. Нахид сохранила горькие воспоминания об англичанах: после раздела страны ее семье пришлось покинуть родной дом в Индии. В мусульманском обществе мать пользуется огромным уважением. В больших семьях браки заключаются по соглашению, все члены семьи поддерживают друг друга и часто живут в одном доме. Нахид не одобряла западный образ жизни, и ее сын, несмотря на всю свою светскость, в глубине души разделял ее убеждения. Хотя Диана надеялась, что ей повезет, как подруге Джемайме – та вышла замуж за Имрана, приняла ислам и поселилась в семейном доме в Лахоре, – но шансы ее были невелики. Ситуация оказалась сложной и для Дианы, и для родителей Хасната. Родители хотели, чтобы сын женился (две помолвки уже были расторгнуты), но Диана им не нравилась.

В Лахоре Диана остановилась у Имрана и Джемаймы. Ее пригласили в семейный дом Ханов в Джеламе, в ста милях к северу от Лахора. Там ей предстояло встретиться не только с матерью и отцом Хасната, но и с одиннадцатью членами семьи. Диана надела голубой национальный костюм, подготовленный для нее Джемаймой, и с двумя сестрами Хасната инкогнито отправилась в Джелам. Они ехали в черной «тойоте-королле», чтобы не привлекать внимания журналистов. Во время этого визита и слова не было сказано о браке. Диана очень расстроилась, в машине она говорила одной из сестер Хасната, что и в браке с ее братом намеревается продолжать привычную жизнь и благотворительную деятельность. А в Лахоре призналась Имрану Хану, что мечтает выйти замуж за Хасната.

Роман с Хаснатом Ханом продолжался все лето. Хотя кардиолог и любил Диану, но перспектива брака его пугала. Его отпугивала навязчивость принцессы – она преследовала его телефонными звонками, дежурила в машине у дома – словом, вела себя как раньше с Оливером Хором. Когда Диана попыталась возбудить в Хаснате ревность – показалась в свете с сикхским бизнесменом Гулу Лалвани, – тот впал в такую ярость, что разорвал с ней все отношения. Впрочем, не в первый и не в последний раз.

Личная жизнь Дианы никак не налаживалась. Успокоение она находила лишь в жизни общественной. В конце мая Диана поехала на обед с только что избранным премьер-министром Тони Блэром и его семьей в официальную загородную резиденцию Чекере. Она взяла с собой Уильяма. На обеде обсуждались возможности будущей общественной жизни Дианы. Блэр обладал уникальным талантом чувствовать настроения общества. В отличие от других политиков, он прекрасно понимал потенциал Дианы.