Диета с неприятностями

Калинина Дарья

Так случилось и сейчас. Все участие Фимы в разговоре сводилось к коротким репликам: «Да ну!», «Не может быть!», «В жизни в такое не поверю!». Когда ей было лень произносить даже их, она ограничивалась широко раскрытыми от изумления глазами, и этого бывало достаточно, чтобы Максим продолжил сагу о себе, любимом. Оказалось, что он успел побывать чуть ли не во всех уголках мира, включая заросли Амазонки и вершину Джомолунгмы, где едва не отморозил себе мизинец на левой ноге, а мог вообще погибнуть.

– В путь!

– Пора идти!

Максим вскочил

на ноги и, желая поразить Фиму, лихо закинул себе на спину рюкзак. Тут он немного не рассчитал, потому что рюкзак едва не перевесил его. Максим пошатнулся, но удержал равновесие, что вызвало у Фимы куда больший прилив уважения к нему, чем все сказанное им до этого. Один поступок, знаете ли, иной раз весит больше тысячи сказанных слов.

– Пока! Еще поболтаем!

Желая произвести еще большее впечатление на девушку, Максим шустро ускакал вперед. А Фима тихонечко потрусила в арьергарде, прикидывая, сможет ли она продержаться еще хотя бы час.

Но каким-то чудом продержалась. Во время обеденного привала ей снова повезло, потому что все перекусывали тем, что им удалось прихватить из дома. А Максим с Фимой уединились в лесу, чтобы подбить ондатру, вкус которой Максим оценивал по десятибалльной шкале на двенадцать.

Ондатра им не встретилась, зато они нашли заросли черники, которые помогли несколько приглушить терзающий Фиму голод. Ягоды были необычайно крупные, сочные и сладкие. Они смачно лопались под зубами, наполняя рот восхитительным соком и окрашивая губы в красивый фиолетовый цвет.

Что касается Максима, то он мужественно заявил, что собирать ягоды – это ниже его достоинства, и он будет ждать встречи с более крупной дичью. Но это не помешало ему слопать всю чернику, которую Фима собрала про запас и чтобы поделиться ягодками с другими. Это в какой-то мере охарактеризовало его личность, но Максим утешил девушку, пообещав, что обязательно разделит пойманную им ондатру с ней и всеми остальными, которые этого, конечно, не заслуживают.

– Хоть они меня и терпеть не могут, но я же не сволочь какая-нибудь, чтобы в одиночку наслаждаться деликатесом, пока они будут давиться своей перловкой.

Фима лишь тихонько вздохнула. Перловка была единственной крупой, которую она не любила. Потом по степени нелюбимости шла греча и ячневая крупа. Но сейчас Фима согласилась бы и на перловку, потому что черника, как выяснилось, была неспособна ее насытить. Девушка очень жалела, что в свое время не рассовала захваченные из дома бутерброды по карманам. И что ей мешало так поступить? Сейчас бы могла перекусить ими даже на ходу.

Следующий переход был последним на этот день, и он показался Фиме самым тяжелым. Он едва не убил девушку. Фима так вымоталась, что даже не могла смотреть по сторонам. У нее едва хватало сил, чтобы просто переставлять ноги, к каждой из которых было привязано по огромному чугунному ядру. А уж рюкзак Макса, невесомый вначале, к концу пути стал весить чуть ли не целую тонну.

К тому моменту, когда Аня с Генкой выбрали место для их ночлега, расставили палатки, разожгли

огонь и поставили кипятиться на нем воду, Фима только-только доползла до лагеря.

Тут она буквально рухнула на землю и с полчаса лежала молча. Потом Аня позвала ее ужинать, но у Фимы не было сил, чтобы двинуться с места.

Когда она добралась до костра, то выяснилось, что на ужин был рисовый концентрат с мясом, но его в котле оставалось лишь на самом донышке.

– Ешь! Это твоя порция.

Максима с ними не было. Они с Рохой отправились выслеживать неуловимую ондатру.

Фиме досталась порция каши размером с чашку, но она была только рада, что еды так мало. Не придется тратить последние силы на то, чтобы жевать. Даже эту крохотную порцию она и то проглотила с трудом. Сил у нее не оставалось даже на то, чтобы просто сидеть, ее клонило то вправо, то влево. Поэтому, не дожидаясь общего отбоя, она с помощью Ани заползла в палатку и сразу же вырубилась. Ей не помешали даже гудящие за окном палатки комары, которых с каждой минутой становилось все больше. Насекомые подтягивали свои силы из всех резервов и планировали решительный штурм палатки, как только представится такая возможность.

Раннее утро в лесу – это одно из самых таинственных и приятных временных промежутков. Еще очень тихо, чувствуется ночная свежесть, но в то же время начинают просыпаться лесные обитатели. То тут, то там раздаются голоса птиц, какое-то кряканье, кряхтенье и фырканье.

Фима проснулась, потянулась и ойкнула. Все тело болело так, словно ее прогнали через строй. Сначала девушка испугалась, что вообще не сможет двигаться, но оказалось, что все не так уж страшно. Трудно было сделать только первые движения, потом Фима расходилась, размялась и почувствовала, что не так все и плохо.

В голове возникла даже мысль о том, что можно было бы перекусить, благо еды у нее в рюкзаке должно было оставаться еще достаточно.

– Разве что ее нашли и всю съели…

При мысли о том, что Максим должен был вчера понять, что весь день тащил чужой рюкзак, Фима покраснела. Но потом она решила все отрицать. В конце концов, если Максим не сообразил, что тащит не свой рюкзак, то ей-то откуда это было знать? Она в туристических тонкостях вообще ничего не понимает. Может, это нормально, что в городе рюкзак кажется тяжелее, чем на природе. Ведь в конце пути он снова поменял свой вес, сделавшись неподъемным. Значит, такие колебания веса для загородного путешествия – это нормально.

– Тут и воздух-то какой, прямо хоть ножом его режь и на хлеб намазывай.

Есть захотелось еще сильней. В желудке прямо заурчало.

– Ничего, родненький, потерпи, сейчас пожрем.

Фима снова вернулась в их с Аней палатку. Нет, там по-прежнему стоял только рюкзак Макса, а ее не было видно. Это показалось девушке странным. Если обман вскрылся, то рюкзаки должны были совершить обратную смену владельцев, но этого не произошло.

– Я еще могу понять, если он не хочет возвращать мне мой, но почему он свой-то не забрал?