Диггер по прозвищу Жгут (Нечто)
Шрифт:
— Чего это с ним, а, Геныч? — спросил бомж. В голосе сквозил страх.
— Я почем знаю? — ответил Рост. Он осторожно раздвинул руки Жгута в стороны и приподнял края засаленной рубашки. Витек испуганно охнул и дернулся назад, не сводя глаз с увиденного. Рост молча дотронулся до живота зэка.
Брюхо Жгута стало похоже на тугой барабан и выпирало, как у женщины на седьмом месяце беременности. Но даже не это поразило мужчин. Живот зэка был не просто большим, какой бывает у толстяков, он бугрился, в него словно зашили мешок с теннисными мячиками.
— Геныч,
— Понятия не имею, — так же тихо ответил Рост.
— Он сегодня так весь день просидел, только скулил. Вечером мы жрать сели, так он прямо слюной изошелся, вон, вишь, какая черная текет… Дашка ему все подкладывала и свою порцию отдала, а он все верещит и добавки просит. И все за пузо держится. Чего делать будем?
— Ничего, — отрезал Рост, вставая. — Пусть лежит. Или ты хочешь, чтобы мы его затащили в дом и он спал с нами?
— Нет, не надо в дом, — поспешно сказал Витек. — Может, у него там газы скопились, так еще пернет, и мы все взорвемся.
Когда они оказались внутри, Рост спросил, можно ли припереть чем-то дверь изнутри.
После недолгих перешептываний было решено поставить у двери шконку Жгута.
Примерно через час в дверь заскребли. Рост неслышно поднялся и приник к двери. Снаружи шумно дышали и продолжали скрести, причем создавалось впечатление, что скребли очень твердым и острым предметом.
— Жгут, это ты? — приглушенно спросил Рост, и скребущие звуки, прекратившись на мгновение, тут же возобновились. Затем послышался удар в дверь.
— Кто там? — хрипловатым голосом спросила Даша. Рост разбудил Витька.
— Открывайте, — раздалось за дверью. Рост не узнал голос Жгута — будто у того был сильнейший насморк и заложен нос. И сразу вслед за этим — новый удар, сильнее первого.
«Выйти, что ли, по шее ему надавать?» — мрачно подумал Рост, чувствуя себя полным кретином. Елки, их тут четыре мужика, которые наделали в штаны из-за какого-то зэка с отвисшим брюхом. Затем он вспомнил бугрящиеся шары на животе зэка и… решил остаться внутри.
Между тем удары прекратились, несколько минут все было тихо. Рост подошел к Витьку.
— Так что там насчет пауков, Витек? — устало спросил он. — В коллекторе, я имею в виду.
— Э… ты почему спрашиваешь? — Витек нервно заерзал на кровати.
— Ты что, не понимаешь? С ним это начало происходить после того, как мы вытащили его оттуда, — сказал Рост. — С этой его ранкой на брюхе, черт бы ее побрал.
В этот момент на крыше раздались царапающие звуки, словно кто-то осторожно полз, выискивая какое-нибудь отверстие или щель, чтобы любой ценой попасть внутрь.
— Он уже на крыше! — завопил Кеша, кутаясь в рваное одеяло. Рост чувствовал, что еще немного — и начнется паника.
— Как он смог забраться наверх? — не поверил Витек. Будто в доказательство, наверху послышалась возня и скребущие звуки.
— Может, его кто-то укусил? — задал вопрос Витек. — Там, внизу, когда вы от ментов прятались?
— Все может быть. Ты видел, что у него с животом? Как рюкзак с бильярдными шарами.
Витек кивнул с затравленным видом.
— Ага, вот так. Раз так, значит, так, — захлебывалось от смеха существо, сидящее на крыше, и у Роста мороз по коже прошел от этого голоса. В нем уже не было ничего человеческого.
— Завтра… — прошелестело наверху, и за этим последовал грохот. Рост предположил, что Жгут, очевидно, кубарем скатился вниз. Потом наступила тишина.
Остаток ночи прошел беспокойно, Рост все время ворочался, впадая в полудрему и тут же выныривая из нее. В перерывах, пока он находился во сне, ему мерещились мать, Олеся, Лелик… В конце концов приснился Жгут. Он сидел на своей шконке в чем мать родила с дьявольской ухмылкой на тощем лице, а из задницы вытаскивал что-то тонкое и блестящие. Рост с ужасом обнаружил, что это пряжа, клейкая и отвратительная.
— Как насчет мух, фраерок? — скрипуче смеялся Жгут, делая из своей кошмарной пряжи петлю, и Рост вскрикнул во сне.
Он проснулся часов в пять и первым делом вышел наружу. Жгута нигде не было. Зато была его разорванная рубашка и подсыхающая лужа коричневатого цвета, от которой шел резкий запах. Эти лужицы были повсюду, этой жидкостью был вымазан чуть ли не весь дом. От одной из них, самой большой, шла узенькая дорожка, и вела она к лесополосе. Рост покачал головой. Творилось что-то совершенно необъяснимое.
Он взял лопату и пошел по змеящемуся коричневому следу, который то пропадал, то снова появлялся. Наконец Рост зашел в лесополосу и уперся в высокий тополь. Здесь след обрывался. Рост оглядел дерево, сделал шаг назад. В глаза сразу бросилось, что на коре ствола оставлены грубые царапины, будто на дерево пытался взобраться монтажник в своих «кошках». Рост задрал голову. Сглотнул. Потер глаза и сделал еще два шага назад, на этот раз на уровне рефлекса. Нет, Жгута там не было. Зато часть веток густо завесила паутина, липкие капли которой поблескивали в лучах просыпающегося солнца.
За завтраком никто не разговаривал. Рост решил ничего не говорить о дереве. Даша сидела бледная, волосы почти полностью закрывали лицо. Тему Жгута все старательно избегали.
— Дрюне вроде получше, звонил вчера вечером лепиле, — сказал Витек, допивая чай. На его подбородке зрел большой прыщ. — Не знаю только, сколько его еще держать будут. Хорошо, что ногу отрезать не будут.
— Чего это у тебя вскочило? — Рост показал на прыщ. Витек махнул рукой:
— Кажись, фурункул. Само пройдет. Так вот, че я говорю, Дрюню, можа, скоро выпустят. Да, еще, Геныч. Будь осторожен, — сказал Витек. — Дошли слухи… «Врачи» продолжают беспредел. Недавно в Ясенево резню устроили, человек двенадцать наших положили.