Дик с 12-й Нижней

Новогрудский Герцель Самойлович

В репродукторе кто-то с хрипом задышал, потом раздался старческий кашель и зазвучали слова:

– Это действительно интересно. Как они собираются распространять свой экстренный? Откуда у них газетчики?

Заведующий коротко рассказал все, что услышал от Фридгола. Директор не прерывал, он только хрипел в микрофон. Когда заведующий кончил, директорский голос снова зазвучал.

– Ну, это несерьезно, - говорил репродуктор.
– Несчастный случай... мальчишка... глаз... Подумаешь, сенсация! Никто на их экстренный выпуск не обратит внимания. Они на этом прогорят, Дженкинс. Но это не значит, что мы должны сидеть сложа руки. Нужно принять меры. Вовсе не к чему приучать газетчиков обслуживать "Голос рабочего". Ваше мнение, Дженкинс?

– Безусловно, шеф, - согласился заведующий.
– Вот только связаться с мальчишками трудно. Вольные птицы, знаете ли, - слетаются, когда корм есть. А завтра экстренных выпусков не предвидится - "Трибуна" ничего не дает. Значит, и мальчишек не будет. Я даже не знаю, что можно сделать...

В репродукторе заклокотало:

– Что значит - не знаете? Что значит - не знаете, Дженкинс? Откуда такая беспомощность? Почему, такая вялость? Мальчишек нужно собрать - и никаких разговоров! "Голос рабочего" не должен завтра иметь ни одного газетчика, слышите?

– Да, шеф. Но я, право, не знаю... Был бы завтра у "Трибуны" экстренный выпуск, другое дело. А так...

– Ох, Дженкинс, Дженкинс, вам еще, видно, многому учиться надо!
– укорил репродуктор управляющего.
– С ребятами не суметь справиться... Позор! Форменный позор!.. Вам слышно меня, Дженкинс?
– Да, шеф.

– Так вот, сделайте так: через парня, который явился к вам, передайте газетчикам, что завтра "Трибуна" даст экстренный. Пусть придут в типографию.

– Значит, завтра у "Трибуны" будет экстренный?

– Фу, я устал от вашей непонятливости, Дженкинс! Какой там экстренный! При чем здесь экстренный! Просто вы соберете газетчиков и задержите до ночи. А потом скажете, что экстренный выпуск отменен, что они могут идти домой. Вот и всё. Интересно, что сможет сделать "Голос рабочего" без газетчиков? Их выпуск прокиснет, как молоко.

Дженкинс хохотнул в аппарат:

– Великолепная идея, шеф! Ничего лучшего не придумать.

– Хм, то-то, - удовлетворенно хмыкнул репродуктор и замолчал. Рычажок снова щелкнул. Заведующий повернулся к Фридголу:

– Вы слышали, Фридгол?

– Да, сэр.

– Вам все ясно, Фридгол?

– Да, сэр.

– Тогда действуйте. Завтра все газетчики должны быть в типографии "Трибуны". И вы сами - тоже. Будете ждать с ними экстренного выпуска до второго пришествия. Понятно?

– Вполне, сэр.

– Идите... Впрочем, вот еще что: выдайте вашему доносчику полдоллара. Выдачу поставите в счет.

Фридгол вернулся к маленькому столику в большом зале. Фрэнк Белый терпеливо ждал. Узнав, что завтра будет экстренный выпуск "Трибуны", что всем мальчикам надо прийти, что мистер Фридгол им доволен и не только доволен, но даже дарит пятьдесят центов. Белый растянул в улыбке рот до ушей.

Удачно получилось! Не зря потратил он время сегодня.

Домой Фрэнк возвращался в отличнейшем настроении. Он уже видел себя возле постоянного газетного стенда, он уже слышал, как шелестят в его кармане долларовые бумажки. Да, мистер Фридгол увидит, на что он способен! Мистер Фридгол правильно считает, что он парень с будущим. Ого-го! Он так себя покажет, только держись...

Долго ждать, пока успех в жизни обернется чем-нибудь вкусным, не имело смысла. Белый хотел вкусного сейчас. Деньги были. Пятьдесят центов - капитал! На них можно развернуться вовсю. Чего же церемониться? Кутить так кутить!

Фрэнк шел по длинной Бауэри-стрит, освещенной рекламами кабаков, кинотеатров, тиров, панорам. На каждом шагу здесь стояли тележки с бананами, апельсинами, мороженым, жареными каштанами; на каждом шагу торчали автоматы с пепси-кола, с кока-кола, с чуинггамом, с поджаренными земляными орешками. Уж где-где, а на Бауэри-стрит можно было получить все сто двадцать четыре удовольствия.

Белый начал с того, что купил два чуть подгнивших банана за цент и таким образом разменял свои полдоллара. Дальше дело пошло быстрее. Съев бананы, он подошел к автомату и выпил бутылочку кока-кола. Напиток отдавал лакричным корнем, имбирем и еще чем-то аптечным, но освежал; даже слегка будто ударил в голову.

Потом наступила очередь засахаренных земляных орешков, потом во рту стало прохладно от мятного вкуса чуинггама. Но все это было не то, не то... Все это для малых детей, а ему, Белому, уже четырнадцать лет, он на два - три года старше Майка Грина, Дика Гордона, Чеза Николса, Фрэнка Темного и прочих молокососов, он знает, что на свете есть вещи почище орешков и бананов.

Вон там, например, на углу бар. На окне нарисованы громадная пивная кружка с переливающейся через край пеной и громадное блюдо с жареным гусем, в боку которого торчит исполинская вилка. Надпись завитушками извещает: кружка пива стоит десять центов, а закуска бесплатная.

Почему бы не зайти? Что он, маленький, что ли, что у него - денег нет?

ЗАКУСКА БЕСПЛАТНО

Фрэнк Белый помедлил перед входом в бар и вошел. Чувствовал он себя не очень уверенно, но делал вид, будто ему все нипочем.

В нос ударил запах прокисшего пива. За табачным дымом не сразу можно было разглядеть стойку с пирамидами бокалов на цинковых подносах и бармена в белой куртке, орудовавшего у крана. Посетители отходили от него с полными кружками в руках, садились за длинные столы, каждый поближе к приглянувшемуся блюду. О бесплатных жареных гусях здесь, конечно, и речи быть не могло. Стояло что подешевле и что могло вызвать жажду, сманить на новую кружку пива: картофельный салат с чем-то острым, квашеная капуста с маслинами, соленые огурцы, подсоленные сухарики. Всего этого можно было есть сколько угодно, а хлеб - нет. За тем, чтобы на хлеб не очень налегали, присматривал помощник бармена. Достаточно было кому-нибудь раз-другой потянуться за хлебом, как рослый малый в белой куртке подходил и, ни слова не говоря, переставлял хлебницу на другой конец стола.

Он и от Белого отодвинул хлеб, после того как тот, взяв у стойки кружку пива, подсел к закускам. Но Фрэнк не растерялся. Воровато оглянувшись, Белый стянул большой ломоть с соседнего стола и принялся за салат. Народу в зале было не очень много, подростков вроде Фрэнка не было совсем, но на него никто не обращал внимания.

Пиво придало Белому смелости. Он огляделся вокруг. Между входом и стойкой стояли две машины: радиола-автомат и лотерея-автомат. Радиола работала без хитрости: нужно было выбрать пластинку по душе, опустить в щель монету - и она играла несколько минут.