Дикарь и лебедь

Филдс Элла

Цитадель тьмы.

Много лет минуло с тех пор, как я в последний раз видела ее сверху. Я никогда там не бывала. Мы бы на такое не решились. Явиться туда было все равно что добровольно согласиться на преждевременную смерть.

Эта мысль поблекла, когда ветер донес до меня вопли с юго-востока. Заложив вираж, я снизилась и вскоре увидела собственными глазами все, что там творилось.

Пожары, резню, убитых…

Всю ту кровь.

Ни следа принца и его солдат. Они пересекли границу и, видимо, уже были дома. Здесь же был

лишь мой отец со своим маленьким отрядом, совершавший обратный путь.

Звенела сталь. Звери припадали к земле. Кровь, словно дождь, орошала все вокруг и, как дождь, собиралась в лужи.

Сердце полыхало у меня в груди, горло забил пепел.

Я опоздала.

Было слишком поздно, однако я развернулась, дабы остаться незамеченной, и, скрывшись за деревьями, снизилась и пролетела сквозь пустой амбар и сломанный забор. Приземление вышло жестким – трава под лапами оказалась не мягче камня. Но я не перекинулась.

Спрятавшись в тени большого гнилого пня, за которым рос чертополох, я беспомощно наблюдала за происходящим – ничего другого мне не оставалось.

Много. О, звезды, как же много их там было. Волки разных мастей – массивные и помельче, некоторые с крыльями, большинство вдвое крупнее человека – рычали, нападали и рвали на части…

Как же много их под покровом ночи пересекло природный мост, переброшенный через ущелье, или реку.

Я споткнулась о собственную перепончатую лапу.

Клык.

Я.

Это моя вина.

Волк, больше любого из виданных мною, приземлился на прогалину, и пасть его отверзлась с таким свирепым рыком, что сотряслись все мои перья и каждая залитая кровью травинка на том лугу.

Этот рогатый зверь вскинул светлые мохнатые крылья, почерневшие от запекшейся крови, и, сложив их, выступил из толпы.

Кровавый властитель.

Битва не прекратилась – но это была и не битва. Солдаты отца, фейри, которых учили сражаться со дня достижения зрелости, падали как мошки под натиском гигантских лап.

Это была бойня.

Действовать. Я должна была действовать, но, присоединившись к этой схватке, я, несомненно, погибну, и моя смерть неминуемо повлечет за собой куда более значительные и далеко идущие последствия.

Я – единственная наследница. Наследница, которая должна продолжить род.

Но тут отец, который с яростным ревом отбивался сразу от трех волков, получил удар в бок. Его седина с золотистыми прожилками была вся в крови, я едва узнавала его лицо… Я не могла его бросить.

Я не могла бросить их.

Если я перекинусь обратно, кинжал, вероятно, будет все там же – у меня на бедре, хотя толку от него в схватке с бестиями, вчетверо превосходящими размерами даже рослую меня, будет не много.

Самый крупный зверь – король – ступал по павшим, давя их своими гигантскими лапами, словно жертвы его уже обратились в прах и принадлежали этой земле

и ничему больше.

Отец, отражавший одну атаку за другой, слабел с каждой секундой и не замечал его приближения.

Я закричала – немногим громче, чем гогочут дикие птицы, призывая себе подобных, – тщетно и бессмысленно.

Но он услышал.

Отец взглянул в мою сторону, и в глазах его уже читалась не ярость, а беспримесный страх. Страх за меня. Его глаза взметнулись к деревьям, моля меня улепетывать отсюда.

Стоило бы прислушаться к нему, хотя вряд ли он думал, что я буду способна сдвинуться с места. Но тут волк поднялся на задние лапы и, схватив отца за шею, поднял над землей.

Его когтистая мохнатая лапа вошла глубоко отцу в грудь – и волк перекинулся.

Зверь – вернее, мужчина в знакомом черном плаще – присел и, не выпуская отца из своей хватки, что-то вырвал у него из груди. Отец тихо вскрикнул, и глаза его невидяще уставились в небо.

Клык.

У меня внутри все сжалось, в глазах помутилось – безжизненное тело отца упало наземь, а его блестящее сердце осталось в руке багрового дозорного – кровавого короля.

Восторженные крики и вой разорвали воздух, пронзили меня, забывшую, как дышать, насквозь, а король – Клык – поднес сердце отца ко рту и впился в него зубами.

Теми же, которыми всего пару часов назад покусывал мои губы.

Отцовская кровь смешалась с его собственной и потекла по подбородку, король воздел руку с мертвым сердцем к ночному небу, и все вокруг затопили громогласные злобные вопли его братии.

Тем немногим нашим солдатам, что пока еще были живы, помочь было уже нельзя. Это я понимала.

Поэтому, когда отцовское сердце упало в траву рядом с его бездыханным телом, я попятилась, скользнула обратно во тьму, дабы отправиться на поиски спасительного света, что развеет этот извращенный кошмар.

Он лгал.

Все это время я встречалась не со своенравным воином из вражеского королевства. Не Клыку я шептала на ухо заветные слова. О звезды, его ведь и звали вовсе не Клыком.

У монстра из Вордана было множество имен.

Кровавый властитель. Король волков. Король Дейд.

А я – треклятая дура.

Не успела я добраться до амбара или остова усадьбы, как ощутила на спине чей-то взгляд. Выгнув шею, я оглянулась: король стоял у забора там, где только что стояла я – именно там, откуда я наблюдала за тем, как он убивает моего отца. Лицо его было в крови, плащ реял на ветру, синие глаза превратились в бездну, в которую мне больше не хотелось погружаться.

Он не знал. Ему неоткуда было знать, что это я.

Он видел лишь крупного черного лебедя.

Поэтому я отвернулась и полетела в лесную гущу, надеясь, что та укроет меня, что крылья донесут меня до дома, несмотря на камень на сердце, тянувший к земле.