Дикарь (Третье слово), Касона Алехандро

Дикарь (Третье слово)

на обложку

Касона Алехандро

Шрифт:

МАРГА (поддается очарованию). Да. И мне тоже страшно, и у меня это тоже в первый раз…

ПАБЛО. Как будто передо мной ловушка, гибель. А я хочу попасть в ловушку! Почему сегодня все другое? Почему тогда, в первый день, я был сильнее, а сегодня – ты?

МАРГА. Спасайся, Пабло! Еще не поздно.

ПАБЛО. Поздно. Мне не уйти. Если б я даже мог – я не хочу спасаться! Ты все знаешь – скажи, что это со мной?

МАРГА. Не знаю. Дай Бог, чтобы то же самое, что со мной.

ПАБЛО. И у тебя дрожат слова раньше, чем ты их скажешь?

МАРГА. Да, и у меня.

ПАБЛО. Значит, больших вещей – не две. Есть третья! От нее дрожит голос!

МАРГА. Да, Пабло. Есть третья тайна. Она – как Жизнь и немножко как Смерть.

ПАБЛО. Скажи мне это слово, третье слово! Я хочу узнать его от тебя!

МАРГА. Не надо, дорогой… Это третье слово… если оно настоящее… его лучше говорить молча.

МАРГА нежно привлекает Пабло к себе, обнимает.

Во время их поцелуя опускается

З А Н А В Е С.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Там же, через несколько месяцев. Вечер. Сцена ярко освещена: горят все лампы, даже в канделябрах.

Стол уставлен фарфором и хрусталем. По всему видно, что здесь готовятся к какому-то семейному торжеству.

Действующие лица в этом действии одеты празднично, и все же в их костюмах есть что-то домашнее. Тетки все так же старомодны и так же одинаково одеты, но сегодня их платья из темного старинного бархата отделаны старыми кружевами.

В камине пылает огонь.

ЭУСЕБЬО выходит из сада, ставит корзинку с бутылками на передвижной столик у камина.

В это время выходит ТЕТЯ МАТИЛЬДА, несет большое блюдо с дичью. В течение первой сцены она порхает по комнате, поправляя украшения и приборы.

МАТИЛЬДА. Думаю, на погреб жаловаться не будут.

ЭУСЕБЬО. Да уж. Бордо – к закускам, риоха – к жаркому. Как в хорошее время. (Протягивает ей пакет.) Свечи для пирога.

МАТИЛЬДА. Где же гости?

ЭУСЕБЬО. По усадьбе ходят, с ними сеньор Ролдан.

МАТИЛЬДА. В такой час?

ЭУСЕБЬО. Теперь ясно – луна. А вот попозже, если верить моей ноге, придут сюда. Дождик будет.

МАТИЛЬДА. У вас в ноге барометр?

ЭУСЕБЬО. Ревматизм у меня. Только это отец мне и оставил в наследство.

МАТИЛЬДА (пересчитывает свечи). Двадцать три, двадцать четыре… двадцать пять. (Вздыхает.) Двадцать пять лет! Полный год прошел, а как будто вчера… Настоящий был волчонок. А теперь… Видели, как он хорошо в смокинге? Словно всю жизнь носил!

ЭУСЕБЬО. Уж это от природы. Ну как, все хорошо?

МАТИЛЬДА. Превосходно! Все мне сегодня по вкусу, кроме наших дорогих гостей.

ЭУСЕБЬО. Вы уж потерпите, сеньора. Какие ни на есть, все-таки родственники.

МАТИЛЬДА. Дальние, конечно, но Ролданы! Вечно эта гнилая ветвь лезет к нам в дом!.. (Смотрит на столик, где стоит серебряное ведерко.) Что такое? Кто выпил две бутылки шампанского?

ЭУСЕБЬО. Я так думаю, наш молодой сеньор.

МАТИЛЬДА. Пабло? Он не пьет! Один выпил две бутылки?

ЭУСЕБЬО. С братцем, с Хулио. Недавно тут были. Очень они веселились – смеялись все, обнимались.

МАТИЛЬДА. Пабло никогда не пил. Это может ему повредить.

ЭУСЕБЬО. Не волнуйтесь, сеньора. У него голова на месте.

МАТИЛЬДА. Не уверена. С тех пор, как приехал этот Хулио, слишком много они обнимаются. Слишком много времени проводят вместе. Неспроста это и не к добру.

ЭУСЕБЬО. Что поделаешь, молодость!

ТЕТЯ АНХЕЛИНА выносит поднос.

Еще что прикажете, сеньора?

ТЕТЯ МАТИЛЬДА качает головой. ЭУСЕБЬО выходит в сад.

ТЕТЯ МАТИЛЬДА озабоченно разглядывает пустые бутылки,

убирает их. ТЕТЯ АНХЕЛИНА ставит поднос на стол, маши-

нально расставляет бокалы и тарелки для закуски. Видно,

что она озабочена еще больше, чем ее сестра. И причина

ее тревоги серьезней. Отвечает рассеянно, словно эхо,

не слушая вопросов.

МАТИЛЬДА. Первый праздник в его жизни! Как в старое время, когда нас вывозили на первый бал. Ты поставила пирог в духовку?

АНХЕЛИНА. Да, Матильда, он в духовке.