Дикарь
Шрифт:
С ответом я не торопился и вождь нахмурился:
— Мой княжеский брат подтвердит — нечасто я предлагаю людям что-то подобное. Это великая честь — биться рука об руку с вождем. Но я чувствую себя твоим должником — и поэтому стою перед тобой. Что скажешь?
Вождь протянул мне руку.
А, была не была! Неделей раньше, неделей позже. Рим никуда от меня не денется. Как и Нагибатор. Уж этого говнюка я достану даже на том свете. А для этого надо хорошенько прокачаться.
— Согласен.
Крепкое мужское рукопожатие скрепило наш уговор.
Занникунцы
Безымянная лесная пичужка, прилетев откуда-то с севера, устроилась на ветке лиственницы и принялась за свою незатейливую песню, радуясь погожему деньку, не иначе. В остальном неширокая лесная дорога в столь ранний час казалась абсолютно пустой. Солнце успело на две ладони подняться над горизонтом, заливая светом все вокруг, но еще не набрало достаточно сил, чтобы начать медленно прожаривать тех, кому не посчастливилось застолбить свой персональный кусок тени.
Наш отряд, состоящий из тридцати матерых рубак, называвших себя Присягнувшие, расположился в кустах, вольготно разросшихся вдоль дороги, по которой массилийцы отправляли свои караваны в сторону Испании. Придя сюда еще до рассвета, мы успели подготовиться к встрече «дорогих» гостей. Метрах в двадцати от меня в обе стороны подрубили несколько деревьев, чтобы в решающий момент повалить их на дорогу, отрезая каравану и его защитникам пути к отступлению. Затем потратили полчаса, чтобы устранить все следы своего присутствия и расположиться в высокой траве и густом кустарнике. И началось долгое ожидание.
Это была уже четвертая засада. Первые два нападения прошли до неприличия легко. Ничего не подозревающие прижимистые купцы брали с собой минимум охраны, поэтому все заканчивалось до безобразия быстро. А вот третья засада в итоге превратилась в полноценную драку. Двадцать до зубов вооруженных молодцов оказали отчаянное сопротивление. Судя по доспехам и оружию — иберийские наемники. Дрались ребята будь здоров, отправив к предкам семерых из нашего отряда, прежде чем сами отправились вслед за ними.
Зверски затекла нога. Я осторожно пошевелился, чувствуя, как под кожей начинает бегать стадо ёжиков. Не сдержавшись, я вздохнул, чем тут же заработал рассерженные шиканья с двух сторон. Сделав виноватое лицо, я устроился поудобнее, с блаженством ощущая, как ежики под кожей теряют энтузиазм. Птичка, несколько офигев от того, что она здесь не одна, упорхнула.
Устав пересчитывать все травинки вокруг себя, я бросил мимолетный взгляд на свою кольчугу. Та была тусклой, с зеленоватым оттенком, словно я несколько дней только и занимался тем, что, словно торчок, попавший на поле дикой конопли, катался по траве, собирая на себя зеленый сок. На самом деле все было намного прозаичней. В тот день, когда вожди вместе со своими военачальниками выбрали тактику «грабь-убивай, пока позволяют», меня отрядили к дружине Риногорикса. Ко мне подошел командир Присягнувших, воин по имени Астерикс. Помню, как я долго лыбился, рыская глазами по округе в поисках толстяка по имени Обеликс.
Астерикс оказался двоюродным братом Риногорикса. Среднего роста, но очень крепкий, со светлыми волосами, собранными в несколько мелких косичек, и густыми усищами. Внешность у парня была запоминающаяся. Сложно не запомнить человека, у которого вместо уха торчал зарубцевавшийся огрызок. Как мне рассказал один из Присягнувших, Астерикс потерял ухо в одной из стычек с соседним племенем. Потерял бы и голову, если бы удар меча не отбил Риногорикс. С тех пор командир Присягнувших верен своему вождю, точно пес, и готов последовать за ним даже в огонь.
Астерикс критически осмотрел меня с ног до головы и, судя по всему, остался доволен увиденным. Единственное — подозвал одного из своих воинов — огромных размеров толстячка, велев привести меня в вид, более подходящий для засадной тактики.
На мой логичный вопрос, чем плох мой нынешний внешний вид, парень добродушно ответил, что блестящая кольчуга хороша для победоносного шествия по улицам захваченного города, но никак не для лесной засады. Толстяк, кстати, носил имя Обеликс, с чего я ржал в голос дня два. Разработчики игры либо знатные тролли, либо наоборот, ребята абсолютно без чувства юмора.
Прекратил смеяться я только тогда, когда толстяк надулся, пообещав окунуть меня в котел, в котором местный друид готовил разнообразные зелья. Узнав, что в детстве Обеликс свалился в такой котел, в котором настаивалось зелье росомахи, я снова заржал, не в силах сдерживаться. Правда, моментально прекратил, после дружеского подзатыльника от Обеликса. Рука у парня оказалась крайне тяжелой, так что до конца дня в голове у меня звенело похлеще, чем на монастырской колокольне в Пасху.
Теперь же оба воина с примечательными именами залегли справа и слева от меня. Астерикс, меланхолично жуя травинку, внимательно следил за поворотом, из-за которого должен появиться караван. Обеликс же со страдальческим видом глазел на проплывающие над нами облака, под аккомпанемент урчащего живота. Поесть парень очень любил и за раз мог сожрать столько, что стая голодных волков умерла бы от зависти.
Предаваясь ничегонеделанию, я вспомнил сегодняшнюю ночь. Надо признать, что стеснительный неопытный студент, лишившийся девственности лишь благодаря обильным возлияниям алкоголя, остался в прошлом. То, что пять часов назад со мной вытворяла Розмари, недвусмысленно указывало на источник информации местных разрабов при проработке данного вопроса. Раз девушка из германского племени, то и модели поведения для нее брались, судя по всему, из германского порно. Иначе как объяснить, что последние несколько раз анатомические отверстия для секса мы использовали не только те, которые предназначены природой. Хорошо хоть «тройничок» не просит.
Правда, один раз, еще в Бибракте, на рыжую положил глаз какой-то вояка, нахально указывая мне, что за пребывание в городе нужно платить. И Розмари отлично для этого подходит. Пришлось немного поправить ему форму носа, попутно объясняя нахалу, что не стоит раскрывать «варежку» на чужую бабу. Парень обиделся и кликнул друзей, для верности прихвативших оружие, но вовремя появившийся Обеликс с самой добродушной улыбкой на лице сказал, что вырвет и сожрет печень любому, кто сделает еще шаг вперед. Угроза мгновенно остудила горячие головы. Что неудивительно. Я бы не особо удивился, если бы узнал, что про печень толстяк говорил совершенно серьезно.