Дикарь
Шрифт:
— Вы будете конспектировать для своей летописи? — одобрительно улыбнулся Юрий. Тимур нахмурился и тоже глянул на меня. Я удивлённо вытаращила глаза и замотала головой:
— Нет, что вы! Конечно, нет. Я… вообще, наверное, пойду.
— Останьтесь, — настойчиво попросил Тимур. — А вот тебе, Юра на этом собрании делать нечего.
— Чем я хуже журналистки? — возмутился пронырливый бизнес-партнёр.
— Сынок, — вступилась за него Галина Дмитриевна, и Тим вздрогнул от этого обращения, — пожалуйста,
— Чтобы что? — недовольно уточнил он.
— Просто. Я тебя прошу.
— Я пока не услышал ничего, что давало бы тебе право просить.
Женщина потупилась. Мне стало неловко. Не то чтобы он не прав, но это так жестоко…
— Знаете, что? — я решительно поднялась с банкетки. — Я считаю, наше с Юрием присутствие здесь неуместно. Это дело семейное, мы будем только мешать. Пойдёмте, — я внушительно посмотрела Юрию в глаза. Конечно, он тот ещё фрукт — может и проигнорировать, но если Тим меня поддержит…
Он понял и поддержал. Мы с Юрием вышли во двор.
— Он всегда такой, — сказал мужчина, доставая из кармана пиджака своё дымное устройство и заправляя в него сигарету. — Нетерпимый, упёртый, эгоцентричный. Весь мир обязан вращаться вокруг Тимура Алексеева, а если вдруг кто-то против…
— Вы говорите глупости! — перебила я его. — Причём тут весь мир? Это родная мать, которая столько лет отсутствовала в его жизни… Он имеет полное право на обиду.
— Откуда вы знаете, сколько лет она отсутствовала? Он называл вам точную дату, когда она впервые попыталась с ним связаться?
— Нет, точных дат не называл, но вряд ли кто-то стал бы ей препятствовать, если бы она сделала это в первые 18 лет его жизни.
— Вы бывали в местах, по которым Илья таскал Тимура? Что называется, две недели на оленях. Ни связи, ни дорог.
— И они совсем не бывали на большой земле? Так ведь не может быть…
— Да откуда ей знать его график?
— Позвонить в университет!
— Она не суперагент — обычная женщина.
— А он не чужой мальчик — её родной сын!
Юрий посмотрел на меня с осуждением.
— Я смотрю, вы тоже не даёте людям второго шанса.
— Даю. Вопреки всему. Но выставлять Тимура в этой ситуации злодеем друг бы не стал. Юрий усмехнулся:
— А вы его друг?
— Однозначно. Наши отцы дружат — почему бы и нам не делать так же?
— Помнится, ещё недавно всё совсем не так радужно начиналось.
— Недоразумения случаются в жизни. Скажите, Юрий, зачем вы стараетесь очернить Тимура в моих глазах?
— Отнюдь! Вам показалось! На самом деле, я тоже его друг. Самый настоящий. И как настоящий друг стараюсь уберечь его от разочарований.
— Это каких, например?
— Например… от разных. Не лезьте, пожалуйста, в наши с ним отношения. Вы закончите своё интервью и уедете в Италию. А нам ещё
На что это он намекает? Что я вскружила Тимуру голову и вот-вот брошу? Какие глупости! Он с самого начала в курсе, что я обручена. Он слишком разумен и практичен, чтобы увлечься… Я глубоко и горестно задумалась над такой возможностью, как вдруг парадная дверь распахнулась и из неё вылетел предмет моих мыслей. Желваки его играли, глаза бешено горели — не дать ни взять, дикарь.
— Не могу, — замотал он головой, обращаясь ко мне. — Прости, но я не могу. Сидеть там как ни в чём не бывало, слушать её, делать вид, что меня это всё не злит, не напрягает…
Он даже не заметил присутствие Юрия и не обращался в связи с этим ко мне на вы. Я тоже не стала больше ломать комедию. Мягко погладила Тимура по плечу, пробормотала:
— Хорошо, не сиди. Отвлекись. Может, тебе на фабрику сходить? Наверняка там есть какие-то дела…
Он глубоко вдохнул и тяжело выдохнул.
— Ладно. А ты?
— А я… если позволишь, поговорю с ней немного и объясню, что на первый раз хватит.
— А можно сделать так, чтобы второго раза не было?
Я пожала плечами.
— Не зарекайся. Это жизнь, тут всякое случается.
Он качнул головой, наткнулся взглядом на своего партнёра. Бросил ему коротко:
— Пойдём в офис, — и быстрым шагом направился в сторону фабрики.
Я вернулась в дом. Илья Петрович и Галина Дмитриевна всё ещё сидели в гостиной с чашками чая в руках, между ними повисла напряжённая тишина.
— Можно поговорить с вами наедине? — спросила я у женщины, и она с готовностью последовала за мной на задний двор.
— Мне так неловко, что вам пришлось стать свидетельницей наших семейных разборок… — пробормотала она.
— Не стоит. Я и разборок-то никаких не наблюдала.
— Спасибо вам, я знаю, что получила эту возможность только благодаря вам.
— Тимур так сказал?
— Да. — Она вдруг схватила меня за руку. — Вероника, ну скажите, хоть вы-то меня понимаете? Я слышала, вы тоже скоро выходите замуж и переезжаете за границу…
Не скажу, что мне была приятна её осведомлённость о моей жизни. Я мягко, но уверенно освободилась от её рук и покачала головой:
— Простите, но это совсем другое дело. — Бросить сына это не то, что бросить папу. Папа уже взрослый и самостоятельный. — Италия меня не привлекает как место жительства — только сам жених. Но если бы здесь у меня был ребёнок…
Галина Дмитриевна горестно зажмурилась:
— Легко рассуждать об этом, глядя со стороны! Даже представить трудно, что за чувства к тому иностранцу владели мной… такому страстному. И это после нескольких лет брака с холодным, вечно отстранённым Ильёй. Не говоря уже о его постоянном отсутствии.