Дикарь

Демина Карина

Или получится довезти? Ульграх уверял, что в караване оборудована полевая лаборатория и этого хватит. Но как знать, сколько продлится их путешествие?

Магистр изменил скорость подачи раствора. Вечно молодость спешит. Он тоже был таким вот, нетерпеливым, жаждущим быстрых результатов.

Пройдет.

Существо на столе издало протяжный жалобный звук. И распахнуло глаза. Мастер обошел и встал с другой стороны. Его не видели – взгляд был расфокусированным, зато он получил отличную возможность оценить состояние образца.

Глазные яблоки

были слегка мутными и цвет имели характерный, желтоватый. Следовательно, кровезамещающий раствор поступал с правильной скоростью. Помнится, в самом начале и Магистр ошибался, спеша скорее заместить весь объем. На деле выходило, что кровь оставалась в сетях малых сосудов, где после и начинала разлагаться, доставляя изрядное количество проблем.

Чисто.

Просто-таки отлично. Магистр вскинул руку и провел перед лицом создания. Отлично. Взгляд дернулся было, следовательно, иннервация зрительных нервов не нарушена.

Очень уж тонкие структуры.

Постояв еще несколько минут рядом, проверив и другие показатели, Магистр окончательно успокоился. В конце концов, он всегда сможет вернуться.

Именно.

Ульграхи не правы, полагая, что он не найдет себе покровителя. Он уже нашел. Только Ульграхам о том знать не следует.

Опустевшую лабораторию Магистр покинул в преотличнейшем настроении.

Миха, сидя на корточках, грыз кость. Почему-то помимо кости, на которой оставалось еще изрядно сырого мяса, его несколько беспокоило то, что он вообще жрет сырое мясо, не испытывая притом отвращения. И поза эта нелепая. И отсутствие одежды. И то, что переломы – а переломами жизнь радовала – срастаются как-то слишком уж быстро.

Ну и вообще то, что он так и не вспомнил, кто он есть.

То есть не сказать, чтобы данный факт слишком уж его занимал. Наверное, будь у него свободное время, беспокойство появилось бы, вот как сейчас. Зубы скользнули по кости, снимая тонкую стружку, а рот наполнился вязкой слюной.

Мясо Миха любил.

Причем именно сырое, желательно, чтобы с кровью. Запах её вызывал в душе небывалый подъем, за который в то же время становилось стыдно. Почему?

Потому что он не дикарь.

Или дикарь?

А если нет, то кто?

Наверное, кости стали срастаться быстрее или ломались меньше, если Миху вдруг взволновал этот вот, к нынешнему его существованию не имеющий отношения, вопрос. Он даже приоткрыл рот, и кость выронил, которая упала на солому. И прежде сие обстоятельство Миху не тронуло бы. А ныне он поднял кость, посмотрел, смахнул рукой слишком уж длинные соломинки.

И отложил в сторону.

А и вправду, кто он?

Миха.

Это имя. Причем те, кто дрессировал его, называли его иначе. Похоже, но иначе. И Миха не спорил. Где-то глубоко внутри жило понимание, что имя надо беречь. Раз уж больше ничего не осталось.

Но кто он все-таки?

Человек? Уже нет. Миха поднял руку и выпустил когти, которым сугубо теоретически было некуда прятаться в тонких пальцах. А они прятались. И выходили, исключительно когда Миха хотел.

Или нужда случалась.

У людей когтей нет. И сращивание переломов занимает несколько недель. А потом еще восстановление. Физиотерапия.

Миха нахмурился, пытаясь понять, что это. И откуда вообще странное слово в голове всплыло. Не получилось. Голова начала гудеть. И Миха сунул палец в ухо, пытаясь избавиться от гудения.

Значит, перелом, который срастается за сутки, – это не нормально.

Как и рваные раны, что затягиваются на глазах. И, главное, заживают быстро, хотя в нынешних условиях им бы загноится. Иммунитет должен был бы быть ни к черту.

Что такое иммунитет?

И черт?

Миха потряс головой.

Да кто он, мать его, такой?!

– Эй ты, – тихий голос отвлек от размышлений. И тело само развернулось, готовое наброситься на человека, что благоразумно держался за чертой. Миха как-то пробовал дотянуться до черты, но понял, что даже если просунет сквозь прутья плечо, то все одно не получится. – Ты меня понимаешь?

Маг.

Миха уже научился отличать магов от иных людей. Хотя тех было немного. Существо, которое приходило убираться в Михином загоне, не являлось ни магом, ни человеком. Ублюдочный ниггер человеком являлся, но не был магом. А вот этот, в странных одежках, был.

Почему странных?

Миха опять же не знал. Просто странных и все. Нормальные люди не носят штаны, больше похожие на чулки бабские, да еще и пидорского розового цвета. Этот же носил. И чулки, и штаны. На штанах имелись банты, камушками блестящими украшенные. Камушками сиял и камзол с узкими рукавами. Из рукавов выбивались пышные кружева. Такие же украшали воротник белоснежной рубахи. Поверх воротника лежала толстенная, с два пальца, золотая цепь, а на ней висел медальон. Круглый. И вновь же с камушками.

Память смутно подсказывала, что камушки что-то да значат, особенно большой, который в центре, но что именно, Миха то ли не знал, то ли опять же забыл, как и все остальное.

– Хотелось бы думать, что понимаешь, – маг был молод и, наверное, хорош собой. Светлые волосы его, заплетенные в две косы, спускались на воротник. И банты в этих волосах почти даже не удивляли. Как и рисунок, выбитый на щеке.

Татуха на роже – это даже круто.

Так думала одна часть Михи, а другая не думала, но боялась. Татухи. Почему?

– Иначе участь твоя будет незавидной, – продолжил маг. – Мой наставник гордится своей работой и небезосновательно. Ему удалось вывести существо выносливое, почти не поддающееся воздействию, быстрое, смертоносное. Но при этом на диво тупое. Почему-то он не считает это проблемой, полагая, что упорная дрессура позволит скрыть сей маленький недостаток.

Сам он тупой! У Михи, между прочим, неплохие баллы по ЕГЭ были. И в мед он почти прошел на бюджетку. Малости не хватило.

Он наморщил лоб, пытаясь вцепиться в странную эту мысль.