Дикая лошадь под печкой
Шрифт:
Жена посмотрела на него озабоченно и потрогала ему лоб:
— Ты, случайно, не заболел? Уже человечки мелькают в воздухе. Давай-ка сходи к врачу.
Но Принц Понарошку не подозревал, какие вокруг него идут разговоры. Он наслаждался полётом. Какое это было счастье: парить над деревьями, порхать вокруг колокольни, взмывать под облака, кружить возле труб, гоняться за самолётами, перелетать озёра и реки.
Иногда он разговаривал про это с Хвостиком. Но только с ним одним.
Всё-таки хорошо было иметь такого друга, как Хвостик. Ему можно было рассказывать даже о таких необычных вещах, как летание. И он
Конечно, он был всего лишь осёл. Но как раз в делах необыкновенных ослы иногда смыслят больше разных умников.
— Да, удивительная история, — сказал я, когда Якоб закончил свой рассказ.
— Ещё бы не удивительная, — ответил он. — А ты-то веришь, что Принц Понарошку взаправду умел летать?
— Гм-гм, — сказал я и почесал в затылке. — Сложный вопрос. Вообще мне, признаться, не приходилось слышать, чтоб человек летал.
— Как это не приходилось? — возразил он. — Только что ты слышал про это.
— А, ну да, — сказал я. — И всё-таки это чудо.
— Такие чудеса часто случаются, — сказал Якоб, — На свете вообще полно всяких чудес и невероятных вещей.
С этим я согласился.
— Ты, конечно, прав, Якоб, — сказал я. — Посмотреть хотя бы на взрослых.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, ты же слыхал, что все взрослые были когда-то маленькими детьми?
— Вообще-то слыхал.
— И тебе это не кажется невероятным?
Якоб понял, что я хотел сказать:
— Да, нашего учителя, господина Оренкнайфера, я просто не могу представить себе маленьким.
— А ведь был на самом деле, я это не выдумываю. Все твои знакомые дяди и тёти были когда-то мальчиками и девочками. С тебя ростом, представь себе. Такие же храбрые, а иногда не храбрые. У них тоже были друзья, послушные и озорники. Они смеялись и плакали точно, как ты, И тоже, бывало, чувствовали себя ужасно одинокими.
Якоб посмотрел на меня и сказал:
— Тогда почему взрослые ведут себя так, как будто они всегда были большими?
— Вот этого, Якоб, не знаю.
— Они ведут себя так, как будто всегда всё знали и всё умели, — сказал Якоб.
— Ты прав, так бывает, — ответил я. — Но тогда они были другими. Тогда они не вели себя так, «будто всё знают. Больше всего им нравилось целыми днями мечтать. Дело давнее, тебе, может, в это даже трудно поверить, а ведь это чистая правда. В правду вообще иногда бывает трудно поверить. Но тут я не виноват.
Якоб склонил голову, обдумывая мои слова.
— Вот сейчас кое-что тебе покажу, — сказал я.
Достал из кармана несколько фотографий и разложил их перед Якобом.
— Знаешь, кто это?
Якоб покачал головой.
— Это разные взрослые. А вот тут, справа, те же взрослые, когда они ещё
| Вот фрау доктор Матильда Мозер |
| А это маленькая Тильда, когда она первый раз пошла в школу |
| Это господин учитель Себастьян Оренкнайфер |
| А это маленький Себастьян по прозвищу Гроза Вокзальной Улицы |
| Это торговка Эмма Кабольцке из овощной лавки на углу |
| А это маленькая Эмми |
Якоб долго рассматривал фотографии, а потом сказал:
— Знаешь, а что, если всем взрослым оставлять при себе какую-нибудь примету или знак. Для напоминания, что они когда-то были маленькими?
— Это как?
— Ну, чтоб у них сохранялось что-нибудь из времён, когда они были детьми.
— То есть чтобы они носили при себе, скажем, ранец или куклу?
— А что? — сказал Якоб. — Или чтоб штаны у них были порваны и волосы непричёсаны.
— Или чтоб был хомячок в руках.
— Да пусть хоть резиновая утка или воздушный шарик.
— И чтобы нос был всегда сопливый, — сказал я. Якоб покачал головой.
— Нет, этого, наверно, не надо. Наверно, хватило бы вот чего, — сказал наконец он. — Чтобы взрослые просто чаще смеялись или бы чаще плакали. Ведь многие просто забыли, что когда-то были детьми, вот что плохо. Даже очень. Потому они и не могут детей понять. Только всё сердятся на них, всё раздражаются. У взрослых ведь с детьми один разговор: «Сделай то, сделай другое. Это брось. Да почему ты не слушаешься!» Как будто с детьми можно как с собачонками.
Якоб замолк и посмотрел на меня. А что я ему мог сказать? Он был прав. Есть такие взрослые.
Но, к счастью, есть и другие. Те, что не забывают, как сами были детьми. И это самые славные люди. Ты что-нибудь натворишь или, может, не так сделаешь, а они только улыбнутся и скажут: «Не беда. Со всяким может случиться. Посуда бьётся к счастью».
А ещё они охотно рассказывают, как сами были детьми. Ведь с ними тоже случались удивительные приключения, просто невероятные. Не хуже, чем у Якоба и его друзей.
— Да, расскажи-ка ещё что-нибудь, — попросил я. Якоб подумал.
— Может быть, — сказал он, — тебе интересно будет услышать —
Как-то за ужином Маленькое Орлиное Перо грыз морковку и вдруг сказал:
— А я, между прочим, ночую сегодня в палатке.
Катенька даже поперхнулась от удивления.