Дикая лошадь под печкой
Шрифт:
— Времени нет, — ответил Якоб. — Надо жука отнести домой. А то простудится.
— Тогда в другой раз? Мы ведь ещё увидимся?
— Если захочешь, — сказал Якоб. И ушёл с жуком в руке. Я смотрел ему вслед. «Конечно, увидимся, — думал я. —
И, может быть, даже скоро».
2
ГЛАВА ВТОРАЯ,
В воскресенье я снова встретился с Якобом Боргом.
Мы вместе прошлись по парку. Я спросил, как поживает чёрный жук-капитан, и узнал, что тот перестал заниматься мореплаванием и увлёкся теперь воздухоплаванием.
Денёк был славный. Солнце сияло, в кустах раскидывали свои сети пауки, качали головками маргаритки и одуванчики, на ветках чирикали воробьи.
Мы улеглись на траве, и Якоб Борг стал рассказывать —
Стоило Принцу Понарошку посидеть немного за пианино, как он начинал мечтать. Катенька думала, что он просто играет скучные упражнения и этюды, а перед ним в это время возникали разные удивительные картины.
Иногда ему виделось, будто он выступает с концертом. Сцена ярко освещена. Он играет великолепно. Все восторженно аплодируют. Он начинает раскланиваться, медленно, прикрыв глаза…
И тут до него доносится голос Катеньки:
— Не засыпай, Понарошку!
— Я и не засыпаю.
— Ещё споришь! Ты прямо клевал носом.
— Я не засыпал. Я только…
Он хотел сказать: раскланивался. И тут опомнился. Значит, всё это ему только привиделось? Лучше не говорить ничего, просто играть дальше. Он заиграл новое упражнение, у него стало получаться совсем хорошо, Катенька даже сказала:
— Замечательно, Понарошку! Ты настоящий артист! Но Принц Понарошку не слышал её. Он снова мечтал.
Ему представлялось, будто он умеет летать. Раскинул руки и парит в воздухе — над деревьями, над домами — вперегонки с ласточками. Или просто доверяется ветру — пусть несёт куда хочет.
Музыка звучала где-то сама по себе, а он был сам по себе.
Он летал. И очень удивился, услышав вдруг Катенькин голос:
— На сегодня хватит. Ты прямо уже не можешь остановиться.
Она закрыла крышку пианино и посоветовала:
— Пойди немного погуляй возле дома. Свежий воздух музыкантам полезен.
Но Принц Понарошку остался сидеть. Ему хотелось ещё раз ощутить чувство полёта. Он осторожно приподнял руки, взмахнул ими, как крыльями, и вдруг почувствовал, что поднимается в воздух.
Нет, взаправду
— Я умею летать, — сказал Принц Понарошку вслух сам себе. — Я взаправду умею летать.
Он хотел сразу пойти и всем рассказать про это. Но потом решил, что лучше сперва немного поупражняться. Удобней всего этим было заняться в парке. На лестнице он встретил осла Хвостика.
— Сказать тебе одну вещь? Удивительную — преудивительную?
— Ай-яй! — заинтересовался Хвостик. — Неужели сегодня на ужин дадут карамельный пудинг?
— Нет, ещё удивительней. Пошли со мной.
И Принц Понарошку потащил своего друга в парк.
А Хвостик всю дорогу пробовал догадаться: какая же это преудивительная вещь? Неужели на свете есть что-нибудь удивительней карамельного пудинга, особенно со взбитым белком? Он даже вообразить такого не мог.
Вот они пришли в парк. Принц Понарошку вначале огляделся по сторонам, не подслушивает ли кто. Потом наклонился к длинному уху Хвостика и прошептал:
— Слышишь, Хвостик, я умею летать.
— Что ты умеешь?
— Летать. Я могу летать, представляешь? По-настоящему, как птица.
— Ай-яй! — сказал Хвостик. Он сделал вид, что очень удивился. На самом деле он был разочарован. Он-то думал: удивительное — это что-нибудь этакое… в общем, совсем другое.
Но Принц Понарошку не заметил его разочарования.
— Смотри, — сказал он. — Сейчас увидишь, как я летаю.
Он приготовился, сильно взмахнул руками и поднялся в воздух. Прямо по-настоящему взлетел. Чуть-чуть только покачнулся вначале. Медленно облетел вокруг дерева. Потом стал подниматься всё выше, и всё кричал, кричал:
— Я умею летать! Смотри, я летаю!
Хвостику было трудно за ним следить. Приходилось всё время вертеть головой, и шеей тоже.
А Принц Понарошку всё летал, всё кружил над парком. Иногда он посильней взмахивал руками и круто взмывал вверх. А иногда снижался и пролетал над самой травой. Наконец он приземлился около Хвостика и с трудом перевёл дух.
— Ну, видел? Что, по-твоему, не удивительно?
— Ай-яй! — кивнул Хвостик. Потом подумал чуть-чуть и сказал таинственно — Я, между прочим, тоже умею делать кое-что удивительное.
Он помолчал, дожидаясь, пока Принц Понарошку удивится и спросит, что именно. Но тот не спрашивал, и ослик сказал сам:
— Знаешь, что я могу? Кувыркаться. Вот смотри!
И стал пригибать голову к передним ногам. Всё ниже, ниже, пытаясь просунуть её между ними, пока не свалился на землю. При желании это можно было назвать кувырком.
— Видал? — гордо спросил он, снова вставая на ноги. — Здорово у меня получается? Только знаешь, Понарошку, почеши мне, пожалуйста, спину. Кувыркаться всё-таки больно… Ай-яй!