Дикая Охота
Шрифт:
Ждать больше было нельзя, и Кобылин двинулся в темноту. Быстро, уверенно, даже не глядя себе под ноги. Он шел осторожно, бесшумно, скользил в темноте как призрак, стараясь не наступать в воду. Тишину нарушал лишь едва слышный плеск ручейка, что отражался от голых бетонных стен и превращался в неразборчивое хлюпанье.
Алексей двигался быстро, но осторожно, стараясь не отводить взгляда от призрачных отблесков света впереди. Он совершенно не представлял, что скрывалось там, впереди, и потому чувствовал себя немного не в своей тарелке. Привычный набор охотника остался на одном из чердаков, что служил временным пристанищем бездомному Кобылину. И сейчас он остро чувствовал отсутствие оружия в карманах. Это было неприятным ощущением —
Нахмурившись, Алексей поправил деревяшку, спрятанную в рукаве, и проверил обрывок шнура, намотанного на другую руку. Это был кусок от телевизионной антенны, который Алексей отодрал от стены, и им тоже можно было натворить немало дел, если правильно использовать. Связка ключей в кармане могла сыграть роль кастета, горсть железной мелочи могла кого-то отвлечь звоном, зажигалкой можно было подсветить себе путь, если сядет фонарик. Да, полезные мелочи. Но и только. Самым ценным приобретением, кроме ножа, оставались крепкие ботинки армейского типа, которые Кобылин снял с трупа здоровяка. Чувствовал он себя при этом невероятным подлецом, но все же довел дело до конца — потому что на охоте лучше быть подлецом, чем дураком в мягких стоптанных тапочках.
Впереди забрезжил свет, и Алексей сбавил шаг, стараясь ступать еще осторожней. И в сотый раз пожалел о том, что так и не нашел пистолета. Хотя бы газового или травматику. У него даже ладонь зачесалась — так хотела ощутить привычный вес оружия.
Беззвучно чертыхнувшись, Кобылин сжал кулак и пошел быстрее. Гриша сто раз ему говорил, что главное оружие охотника — голова. Алексей верил другу, да и не раз убеждался в правоте этого утверждения на собственном опыте. Но сейчас, когда перед ним открылся темный провал бетонной трубы, ведущий, судя по сквозняку, в канализационный коллектор, голова уже не казалась надежным оружием. Она зверски болела и кружилась, упрекая собственного хозяина в небрежном отношении.
— Надо меньше пить, — пробормотал Алексей, цитируя старый анекдот. — Надо меньше пить…
Собравшись с духом, он нырнул в трубу, где темнота превращалась в полумрак, сделал несколько шагов, пригибаясь, чтобы не цеплять макушкой потолок, и замер.
Бетонная труба вывела его в небольшой зал. До противоположной стены было шагов двадцать, и в ней зиял черный проем подземного хода. Ручеек, что выбегал из-под ног Кобылина, сворачивал левее и уходил к соседней стене, к крохотному лазу, забранному решеткой. Сквозь нее вода с плеском обрушивалась в темноту, и в зале царил гул, что заглушал все прочие звуки.
Кобылин не отрываясь смотрел в центр маленького зала, на сухой пятачок бетона, скрытый от посторонних взглядов под землей. И скрытый не зря — то, что там творилось, чужим определенно показывать не стоило.
На полу стояли зажженные свечи, спрятанные в обрезках пластиковых бутылок. Эти самодельные лампадки давали мало света, края зала терялись в темноте, но самый центр освещали хорошо. Там, на полу, лежали тела людей. Кобылин насчитал шесть — шесть замерших фигур, напоминавших груды тряпья. Одна лежала в центре, а пятеро вокруг нее — и Алексей был готов поклясться, что они являлись вершинами пентаграммы. Чуть дальше, за освещенным кругом, в темноте двигались какие-то тени, и Кобылин был абсолютно уверен в том, что это вовсе не бомжи, решившие переночевать в канализационном коллекторе.
Подобравшись, он чуть присел и вытряхнул из рукава ножку от табуретки, что удобно легла в ладонь. Левой рукой Кобылин достал нож, открыл его и замер, всматриваясь в полутьму. Ждать долго не пришлось — через миг одна из темных фигур приблизилась к центру зала и вошла в светлый круг. Выглядела она вполне по-человечески — казалось, это худой и высокий парень, накинувший на себя темный балахон с остроконечным капюшоном, скрывающим лицо. Алексей крепче сжал дубинку — если это и правда человек, то больших проблем не предвидится.
Темная фигура бесшумно прошла в центр, склонилась над одним из тел, что-то поправила. Из темноты появился второй человек — в таком же нелепом черном одеянии, напоминавшем черную мантию.
— Да вы шутите, — пробормотал Кобылин себе под нос. — Что за цирк?
Он ожидал найти подземное вампирское гнездо, которому поставляют кормежку нанятые наемники. Или на худой конец оборотня на цепи, которого кто-то выкармливает, пытаясь вернуть ему первобытную дикость зверя. Ну, или уж совсем киношного врача в заляпанном кровью халате, что вырезает органы у бомжей на продажу. Но это…
Алексей медленно выпрямился, всматриваясь в темноту, скрывавшую углы зала. Сколько их там еще — двое? Может, весь десяток?
Прямо на его глазах из темноты появились еще трое — скользнули бесшумными тенями по влажному полу и остановились у тел, каждый у своего. Словно заняли пост. Кобылин отступил на шаг, и вовремя — свечи вдруг вспыхнули ярче, словно невидимый ветерок раздул их пламя. По залу заметались светлые отблески пламени, и Алексей заметил то, что скрывалось в темноте. Там, почти у самых стен, лежали еще тела, словно из них пытались составить еще одну звезду, побольше, чем в центре. Три лежали неподвижно, а вот четвертое, над которым склонились двое парней в капюшонах, еще подавало признаки жизни. Человек, распростертый на полу, сучил ногами, пытался перевернуться на живот. Но те, что склонились над ним, не давали жертве подняться — один держал руки, второй прижимал к лицу белую тряпку. Кобылин, заметивший это, прикусил губу. Расклад вдруг поменялся — он понял, что большинство, если не все, из тел на полу просто спят. Видимо, ритуал требовал принести всех в жертву одновременно. И конечно, это проще сделать, если жертвы не орут и не упираются, а мирно спят, усыпленные какой-то дрянью. А это все меняет.
Кобылин догадывался, что жертва на полу — Миша, которого утащили в подвал минут двадцать назад. А оставшееся пустое место, место для пятой жертвы во втором круге, предназначалось последнему узнику, некому Кобылину, алкашу, что за деньги позволял избивать себя. Все это означало, что времени почти не оставалось — ритуал, видимо, должен был скоро начаться. За последней жертвой сейчас отправят кого-то из подручных, и выяснится, что жертва как бы уже не совсем, жертва. Скорее, совсем наоборот. А там, глядишь, с сиренами и мигалками нагрянет доблестная милиция. И как поведут себя эти психи? Мгновенно разбегутся, в панике спасая собственные шкуры? Или успеют поубивать всех ненужных спящих свидетелей?
Кобылин облизнул губы. Проверять свою догадку практикой не хотелось. Он был абсолютно уверен, что если сюда сунутся менты, то жертв не удастся избежать. С другой стороны, тут десяток конченых психов, решивших поиграть во что-то странное. Конечно, все они, вместе взятые, не стоят и пары оборотней. Но и у него с собой нет ни одной пушки, в глазах до сих пор плавают зеленые пятна и немного пошатывает. Тот еще боец с зеленым змием. Если психи навалятся разом, никакие трюки не помогут, задавят числом. Можно и в самом деле подождать, пока явится кавалерия, а там уж действовать по обстоятельствам.