Дикая охота
Шрифт:
Тут же испуганно всхлипнула и открыла глаза, почувствовав, как влажный шершавый язык осторожно касается раны на ее щеке. Волк вылизывал свежий ожог на коже девушки, и саднящая горячая боль постепенно отступала. Покончив с раной, зверь принялся слизывать кровь с ее искусанных губ, довольно урча то ли от вкуса крови, то ли радуясь одержанной победе. Осмелев, Тая протянула руку и потрепала хищника по холке, нащупав на его шее гладкие звенья металлического ошейника. Волк спокойно принял ее ласку, оторвавшись от своего занятия, и посмотрел на Таю. В темноте сверкнули два ярких, словно топаза, желтых глаза. Зверь фыркнул, обрызгав лицо девушки теплыми капельками, и настороженно принюхался к одному ему ощутимым запахам. Поднял голову вверх
Утолив неведомую тоску, волк замолк и повел мордой туда, где у Таи болело больше всего. Он аккуратно ткнулся мокрым носом ей между ног. Девушка инстинктивно сжалась, трепеща от воспоминания о недавней боли. Зверь жалобно заскулил, чувствуя ее дрожь, и начал очень осторожно и ласково вылизывать промежность Таи, словно пытаясь уменьшить причиненное страдание. Девушка вздрагивала от каждого прикосновения теплого шершавого языка, но с каждым его движением ей становилось все легче.
Девушка расслабилась и потекла по теплым волнам неги. Боль утихла, и ей на смену пришло другой чувство. Тая беспокойно заворочалась, приподнявшись на локтях, чтобы взглянуть на волка у своих ног. Она не очень понимала, что с ней происходит, для нее эти ощущения были незнакомы. Девушка чувствовала странную тяжесть между ногами, но не болезненную, а сладкую и томительную. Она развела ноги чуть шире и попыталась посмотреть на то, что делал зверь. И в этот момент ощутила, как что-то нежное и чувствительное внизу ее живота трепетно сжалось в ответ на волчью ласку, а после блаженно расслабилось, разлив по всему телу теплую истому. Тая изумленно охнула, голова ее закружилась, и она откинулась на спину.
А потом она почувствовала, как что-то подняло ее с земли, и она плавно поплыла навстречу ночи. Тае было тепло и уютно, дремота смежала ей веки, и девушка едва могла бороться с ней. Она прижалась к своему спасителю, сквозь сон пытаясь рассмотреть его, но видела лишь темную ткань охотничьей куртки, и матовый блеск цепи на его шее. Она даже почти не удивилась, когда поняла, что ее несет на руках человек, а белый волк куда-то пропал.
А потом Тая заснула, и воспоминания о прошедшей ночи стали казаться не более, чем страшным сном. Под утро ее нашли на пороге пансиона для юных волшебниц, разбитую и опустошенную, с дырами в памяти и поломанным магическим Потоком. Мать-настоятельница лишь руками разводила, каким чудом одинокая раненая девушка могла оказаться так далеко от человеческих поселений, ведь пансион был намеренно построен вдали от жилья, чтобы никто и ничто не мешало обучению будущих чародеек. Девушка не помнила ни дома, ни семьи, но вспомнила свое имя. Настоятельница Нирина пожалела Таю и оставила при школе в качестве служанки. Ей дали кров, еду и платили крошечное жалование. Не так плохо, учитывая случившееся.
…Тая помотала головой, отгоняя тягостные воспоминания. Волчий вой раздался снова, уже чуть дальше за оградой. Девушка снова зябко повела плечами и еще ускорила шаг, чтобы не опоздать на ужин.
В трапезную Тая вбежала одной из последних. Нирина не любила, когда послушницы опаздывали на уроки или к приему пищи. Девушки блюли строгие правила пансиона, ведь для многих из них успешное обучение здесь гарантировало безбедную жизнь в будущем.
Обеденная зала была не очень велика. Два длинных стола, для старших и младших послушниц, занимали ее почти полностью. Тая сидела на дальнем краю среди малышек.
Девушка попыталась тихонько проскользнуть в свой уголок, но, как всегда, ее появление вызвало оживление в рядах учениц. По трапезной, словно ветерок, пронесся возбужденный шепот. Девушки хитро переглядывались, показывали пальцем на Таю, пряча в ладошках недобрые смешки:
— Смотри-смотри, Меченая опять опаздывает, — высокая худая девушка с длинной пепельно-русой косой зашептала своей подружке, бледнокожей полной блондиночке.
Та охотно
— Заработалась, бедняга.
Кто-то еще пошутил:
— Ее просто клубничные усы с грядок не отпускали!
Грянул дружный смех, и ученицы помладше принялись нараспев дразнить Таю:
— Метка-Метка, влезь на табуретку!
Девочкам подобные стихи казались очень забавными, они хихикали, а Тае было не до веселья. Она привычным стыдливым движением потерла уродливый шрам, оставшийся на щеке после той страшной ночи, когда она потеряла невинность и память. Нирина пыталась залечить следы ожога, но до конца убрать его так и не смогла.
Девушка с пепельной косой, очевидно, самая смелая и вредная из присутствующих, окликнула Таю:
— Эй, Метка! Ты помнишь, что сегодня Полнолуние?
Тая резко остановилась и обернулась на этот окрик.
— Опять чудачить будешь? — пепельноволосая не унималась. — Ты лучше запрись заранее в своей каморке, а то опять чего-нибудь вытворишь. Напугаешь тану [*] Лилье, она тебя потом снова выпорет. Хорошо бы прилюдно, в прошлый раз это было весело.
Девушки снова противно захихикали. Тая со злостью сжала зубы, собираясь уже ответить насмешницам чем-нибудь резким, но в этот момент в обеденную залу вошла настоятельница Нирина, и все разговоры разом смолкли. Нирину боялись и уважали, и не смели с ней спорить или пререкаться. Нирина была невысокого роста, полная и круглоликая, словно аппетитная булочка, и потому казалась многим доброй и мягкой. С первого взгляда никто не мог догадаться о ее жестком характере и сильном магическом даре, и потому наглецов ждал неприятный сюрприз, когда настоятельница резко и властно осекала любого зарвавшегося нахала.
Настоятельница обвела своих учениц строгим взглядом, произнесла короткое заклинание-благословение, что принято было говорить перед едой, дабы она приносила только пользу, и, опустившись на свое место, приступила к трапезе. Ее примеру последовали все послушницы, и какое-то время в обеденной зале был слышен только перестук ложек.
Кормили в пансионе вкусно. Тая сама не раз дежурила на кухне, и Мара, добрая старая кухарка, частенько хвалила ее за расторопность и чувство вкуса. Однако после того, как Тая, в очередной раз поссорившись со Сьеррой, магичкой с пепельной косой, подсыпала в еду ей и ее подружкам свистящего зелья, девушку отстранили от приготовления пищи.
Тая злорадно усмехнулась, вспоминая тот случай. Сьерра, сидевшая напротив нее за столом старших девушек, заметила ее улыбку и не удержалась от ехидного вопроса:
— Чему это ты ухмыляешься, Метка?
Тая иронично поджала губы:
— Вспоминаю, как вы с подругами штурмовали уборную после дегустации свистящего зелья. Тогда накануне тоже было жаркое на ужин.
— Ах ты, дрянь! — Сьерра непозволительно повысила голос, и мать-настоятельница тут же отреагировала на посторонний шум:
— Тишина за едой! — Нирина звонко стукнула ложкой по столу, и в трапезной снова воцарилась тишина.
Тая улыбнулась про себя: этот урок Сьерра с компанией запомнили надолго. Однако Нирина тогда быстро вычислила виновника, и Тая была наказана. В очередной раз. Девушку вообще частенько наказывали, обычно за дело, но порой и по недоброму наговору. А впрочем, даже если наказание было справедливо, причиной ее ослушания всегда была дружная нелюбовь к ней учениц пансиона. Тая поначалу очень огорчалась этой неприязни и не единожды плакала в подушку после очередной обиды, но потом привыкла, замкнувшись в себе, и, словно дикий волчонок, никого близко не подпускала. В чем была причина этой нелюбви? Быть может, в зависти? Тая была очень красива. С ладной фигуркой, смуглокожая, черноволосая, с темными, словно две спелые вишни глазами. Однако девичью красоту портил уродливый шрам от ожога, кривым рубцом тянущийся через всю щеку к подбородку. Тая много бы отдала, лишь бы только не иметь этой отметины. Ведь именно ей она была обязана обидным прозвищем Метка.