Дикая принцесса
Шрифт:
– Не плачь больше.
Она кивнула. Закрыла глаза и снова спрятала лицо на его груди, маленькие кулачки сжались, сминая сзади рубашку. Такой доверчивый жест... И словно ведро ледяной воды на голову вылили. Что он творит?! Тело еще сопротивлялось, руки хотели стянуть дурацкую сорочку, а губы – пройтись цепочкой поцелуев от заплаканных глаз к ключицам, но разумом Гергос уже понимал: он не сделает этого. Ни сейчас, ни когда-либо после. Это подло, по-настоящему подло – целовать ту, кто для тебя всего лишь орудие мести.
–
Тари вздрогнула, ступив на больную ногу, и Гергос, больше ничего не говоря, подхватил ее на руки. Почти невесомая, болезненно худая, несчастный ребенок, запуганный, окончательно потерявшийся. Гергос уложил ее на подушки, укрыл одеялом, лег рядом, но уже не пытаясь целовать, просто согревая. Она так ничего и не сказала, просто лежала, прижавшись к нему, дыша медленно и сонно. Но уснула далеко не сразу, Гергос еще долго чувствовал под боком настороженное внимание: едва уловимое напряжение в тонких чертах лица, нервное подрагивание ресниц.
К себе он вернулся до того, как проснулись первые слуги. Дождавшись рассвета, приказал Эвретто приготовить костюм для верховой езды и отправил лакея разбудить конюшего. Окъеллу не стал завтракать и попросил дворецкого передать всем, чтобы его не ждали.
Потом был целый день разъездов: встретиться с управляющим Льена, с крупными арендаторами и служителем Керпо – принять благословение и выдать на содержание приюта еще полторы тысячи марок. Там же он и пообедал, а потом до самого вечера сидел в конторе управляющего, разбираясь с накопившимися за полгода бумагами.
Уже в темноте, подъезжая к дому, Гергос заметил прогуливающихся по саду Тари и Энту. Она по-прежнему немного хромала, но, кажется, была в хорошем настроении и о чем-то оживленно рассказывала. Ни следа ночных кошмаров. Гергос дернул поводья, заставляя лошадь свернуть с подъездной аллеи на неприметную тропинку, ведущую к черному ходу. Встретившегося по дороге лакея он попросил никому не сообщать о своем прибытии. Словно вор, Гергос прокрался по собственному дому и заперся в кабинете с бутылкой крепленого.
ГЛАВА 15. СООБЩНИКИ
Тари услышала шорох, но еще долго отказывалась просыпаться – ей снился такой чудесный сон! Шорох повторился, Тари узнала его – кто-то ковырялся отмычкой в замке – и наконец проснулась. Глаза не открыла, но продолжила слушать. В Интернате воровство не было редкостью, но ловили только тех, с кем могли справиться. Если же по твои сокровища пришел кто-то сильнее и старше – что ж, тебе не повезло, нужно было лучше прятать ценное.
Тари не сразу сообразила, что находится уже не в Интернате, а в поместье видного аристократа воровать не принято. Чуть приподняла веки, надеясь увидеть воришку. За окном уже рассвело, но из-за плотных штор в комнате царил приятный полумрак. Рядом с туалетным столиком стоял кто-то очень маленький – голова едва выше столешницы – и пытался взломать замок на шкатулке с драгоценностями. Шкатулку, как и сами драгоценности, Тари подарил Гергос всего несколько дней назад. Собственно, украшений там было немного – всего пара браслетов, нитка жемчуга, изумрудные сережки и брошь с аметистами. Но сама шкатулка была большой и массивной, дану сказал: на будущее. Должно быть, из-за этой массивности воришка и возился теперь с замком, целиком утащить шкатулку силенок бы не хватило.
Тари видела только узкую спину и руки, но по пропорциям тела определила, что перед ней не карлик, скорее просто ребенок. Проснуться, что ли? Устроить скандал, позвать полицию, проследить, чтобы преступник получил по заслугам?.. Она застонала и перевернулась на другой бок. На мгновение в комнате стало тихо-тихо, вор даже дышать перестал. Потом, убедившись, что госпожа не проснулась, снова зазвенел отмычкой. Тари потянулась и нашарила под подушкой нож – прощальный подарок капитана Атоласа. Маленький, с плоской гардой – в рукаве или сапоге он был бы совершенно незаметен, но Тари до сих пор не придумала, как нашить на одежду петлю для ножа так, чтобы ее не заметила Кармита.
Поэтому пока нож жил под подушкой. Тари незаметно высвободила ногу из-под одеяла, чтобы не запутаться в нем, когда будет вставать. И потянула со стоящей рядом вешалки чулок – надо же будет чем-то связать бандита, не ножом же тыкать все время. За спиной Тари раздалось радостное фырканье – замок наконец поддался, и воришка принялся рассовывать добычу по карманам. И по сторонам, должно быть, смотреть перестал.
Она быстро крутанулась, выскользнула из-под одеяла и в один прыжок оказалась рядом с воришкой. Ну точно – ребенок, и десяти лет, наверное, нет еще. Но ее ножа вор не испугался, ощерил зубы и выставил вперед собственный клинок – не то сточенный до самого обуха нож, не то шило. В глазах – ни капли раскаянья или смущения. Тари покрепче схватилась за рукоятку и пожалела, что не натолкала в чулок чего-нибудь тяжелого.
Она все-таки была выше и сильнее, поэтому долго битва не продлилась. Заработав поверхностный, хоть и болезненный укол в левую руку, Тари наконец повалила воришку на пол, вывернула ему руки и уселась сверху. Быстро стянула запястья чулком и завязала – так, как учили матросы на «Маринике». Ее жертва не пыталась кричать и вырываться, только сопела обиженно. Тари прошлась по карманам, возвращая украденные драгоценности на место. Не то чтобы ей их было особенно жалко – она прекрасно бы и без них обошлась. Но это было подарком дану, и Тари до сих пор не верила, что столь дорогие вещи и правда принадлежат ей, что их не придется вернуть через неделю. Ну а сережки ей просто нравились!
Помимо собственных драгоценностей, Тари обнаружила еще несколько браслетов и колец, которых раньше не видела. Или видела? Не сверкал ли этот перстенек вчера на руке госпожи Дайаны? Выходит, не только ей одной сегодня нанесли визит. Интересно, и часто тут промышляют? Вывернув один за другим карманы и прощупав швы в поиске дополнительных тайников, Тари в итоге собрала целую кучку чужих драгоценностей. Неплохой улов!
Только что теперь делать с самим удильщиком? Звать кого-либо, а тем более привлекать полицию Тари не собиралась. Если ребята лазают в господский дом, то, скорее всего, имеют кого-нибудь за плечами, не исключено, что из числа тех же полицейских. Простые оборванцы так не наглеют.