Дикая связь
Шрифт:
Я прочищаю горло и убираю руку от его рта, мои пальцы рассеянно скользят по его шее, потому что я не хочу терять связь с ним, и я хватаюсь за соломинку, чтобы сменить тему разговора и не думать о том, как сильно я хочу его губ на себе. — Так в скольких хищников ты можешь превращаться, Связной? Сколько существ с большими зубами ты прячешь под всей этой кожей?
Гейб выдохнул и надел шлем, застегивая его. — Во всех. Если оно существует, я могу в него превратиться.
— Так ты можешь превратиться во что угодно?
Он снова хихикает и заводит двигатель, пинает подставку и выезжает на маленькую извилистую дорогу, чтобы вернуть нас на шоссе. В его куртке намного приятнее, и я позволяю прохладному воздуху, обдувающему мои ноги, немного успокоить мое либидо. Как бы мне ни нравились эти разговоры, я не могу слишком много ими заниматься. Не тогда, когда у нас впереди целая ночь, и я не хочу проснуться под ним с возбужденными узами внутри, впивающимися в него когтями.
Или хочу?
Черт, нет, Оли. Мы не хотим этого, как бы хорошо он ни владел своим ртом. Интересно, смогу ли я избежать прикосновений к себе в душе перед сном, чтобы снять напряжение?
Я не пробовала этого делать с тех пор, как стала спать в поместье. Было странно кончать в доме Норта, зная, что мои Связные спят под одной крышей со мной, а с тех пор, как меня забрало Сопротивление, со мной день и ночь были Гейб и Атлас.
Может быть, мне просто нужно самой снять напряжение, и тогда станет немного легче.
Когда мы въезжаем в гараж, я уже знаю, что ничего не выйдет, я просто заберусь к нему в постель после этого, и мои узы взбунтуются для второго раунда.
Гейб глушит двигатель и снимает шлем. — О чем ты думаешь? Ты терлась об меня всю дорогу домой.
Блядь. — Я думала о том, сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз маструбировала, и, возможно, мне придется позаимствовать твой душ. Или запереться в своей ванной на час, прежде чем мы ляжем спать.
Очевидно, это неправильные слова.
Иногда я забываю, что все они в два раза больше меня, а может, и в три раза. Гейб просто просовывает руки под мою задницу, чтобы поднять меня и спустить с мотоцикла вместе с ним, мои ноги обхватывают его талию, когда он прижимает меня к своей спине.
Я пищу от возмущения, но он лишь смеется надо мной, подталкивая меня вверх, пока по сути, не катает меня на спине, и я растворяюсь в смехе над его выходкой.
— Я не буду делить тебя до конца ночи, так что ты идешь в мою комнату. Бэссинджер получит тебя завтра, и мы оба знаем, что он не позволит мне приблизиться к тебе ближе, чем на десять футов в его ночь, так что если ты собираешься кончить в душе, то в моем.
Я обхватываю его плечи руками и просто наслаждаюсь поездкой, молясь всему доброму и святому, чтобы мы ни с кем не столкнулись по пути в его комнату. Я также понятия не имею, где находится его комната, поэтому не могу просто пригнуть голову и спрятаться от всех.
Мы заходим в тот же лифт, в котором обычно ездим в мою комнату, но он нажимает кнопку второго
Хоть раз я хотела бы увидеть его без его насмешек надо мной, потому что это так чертовски быстро сдувает мое хорошее настроение.
— Не обращай на него внимания, Связная. В конце концов, он… справится со своим дерьмом. Может быть.
Я насмехаюсь над ним и извиваюсь, пытаясь спуститься, но его руки только крепче обхватывают мои ноги. — Он не справится. Я думаю, что единственная часть Нокса, которая когда-либо примет меня, это Брут, и, честно говоря, меня это устраивает.
Гейб ворчит, когда двери снова открываются, а затем он движется по коридору слишком чертовски быстро, и так как я никогда не была на этом этаже раньше, я не думаю, и когда он делает два разных поворота, я понимаю, что никак не смогу выбраться из этого места сегодня ночью в случае чрезвычайной ситуации.
Мне действительно нужно попросить у Норта карту.
Когда мы останавливаемся у двери, Гейб достает ключи и отпирает ее, толкает дверь и протягивает руку, чтобы я вошла первой. Все это очень по-джентльменски и мило, учитывая его грязный рот всю ночь.
Комната выглядит именно такой, какой я ожидала увидеть комнату Гейба. Повсюду тонна футбольного и спортивного дерьма, кровать аккуратно заправлена, потому что здесь явно побывала одна из горничных, а шкаф переполнен его одеждой. На стене висит огромный телевизор, под ним игровая приставка, повсюду обувь, и ясно, что это место было для него своего рода отправной точкой.
— Наверное, мне следовало убраться до твоего прихода, — говорит он, почесывая затылок, а я ехидно пожимаю плечами.
Я плюхаюсь на его кровать, не задумываясь. — Какое мне дело до безупречных комнат? В моей уже несколько недель беспорядок из мальчиков, подушек и прочей ерунды.
Он усмехается и опускается надо мной, опираясь на руки, чтобы поцеловать меня в щеку, прежде чем оттолкнуться и направиться в ванную, чтобы помыться.
Как только включается душ, я думаю только о нем, голом и намыленном. Собирается ли он там дрочить? Неужели он так же напряжен, как и я, неужели он думает обо мне в этом платье или о крошечных стрингах, которые ему постоянно демонстрировали? Боже, я так чертовски сильно хочу его.
Я начинаю думать о домашней работе.
Я думаю о шепоте о монстре, бомбах на стадионах и похищении людей. Я думаю о Сопротивлении и о том, что они делают с людьми, и, на всякий случай, я думаю о своих родителях.
Мое либидо наконец-то успокаивается.
Гейб выходит в одних трениках и майке, забирается на кровать рядом со мной и без колебаний заключает меня в объятия. Я вздыхаю, погружаясь в его объятия, довольная тем, что он гораздо более расслаблен, чем Грифон, и действительно хочет, чтобы я была здесь.