Дикие грехи
Шрифт:
Он вошел в комнату. И замер на месте. На другом конце комнаты Тарин, пытаясь сохранить равновесие на одном из обеденных стульев, усердно смахивала метелкой из перьев несуществующую паутину. Но это была не Тарин. Тарин была воплощением жизни и огня, и чувственности, и восхитительного сарказма. Она не была тихой, или замкнутой, её лицо никогда не было застывшей маской, а движения – механическими.
Большинство членов стаи, даже Грета, собрались в комнате на диване, их головы были повернуты к телевизору, но глаза – прикованы к Тарин. И все, даже Грета, выглядели обеспокоенными.
Медленно он преодолел расстояние между ними и стал возле стула, на котором она балансировала. Она не смотрела на него. Но не игнорировала, это он быстро понял.
Она попросту была где-то далеко в своих мыслях.
– Тарин, – позвал он мягко. – Тарин, малышка… ты в порядке?
Она моргнула, выходя из оцепенения, и потом взглянула на него вниз.
– Все в порядке? – опять спросил он, абсолютно не радуясь пустому взгляду на её лице.
Тарин кивнула.
– Отлично.
Почему именно сейчас он захотел поговорить с ней, сейчас, когда последним человеком, которого она хотела видеть рядом с собой был он? Ответ моментально пришел к ней. Потому, что кто-то послал за ним, если бы они этого не сделали, он бы не побеспокоился.
Она вернулась к своей уборке, и Трей понял, что его только что отшили.
– Ну же, малышка, спускайся оттуда. – Никакой реакции. – Я думаю, мы можем спокойно сказать, что там не осталось и пылинки.
Ничего. Даже саркастического комментария. Его волк начал опять ходить взад и вперед, ему не нравилось, что она очевидно страдала.
– Как насчет того, чтобы ты спустилась, и мы выпили по чашечке кофе.
Тарин хотела ударить его. Почему он разговаривал с ней, как-будто она сумасшедшая и у неё был припадок безумия? Но что ещё интереснее, почему он просто не уйдет? И, так случилось, что там на самом деле была ещё куча пыли.
– Тарин, как…
– Тебе разве нечем заняться в своем кабинете?
Трей поморщился. Он знал, что заслуживает этого.
– Я не сдвинусь с этого места, пока ты мне не скажешь, что случилось, малышка, – ответил он мягко.
– Хорошо, – сказала она, спрыгивая со стула. – Это означает, что ты будешь от меня очень далеко, потому что я как раз собиралась уйти из этой комнаты.
Она подняла стул и понесла его через туннель в сторону кухни, намеренно игнорируя Трея, который шел за ней по пятам. Тао был недалеко позади него. Она поставила стул к обеденному столу и вернула метелку в шкафчик, перед тем как направилась к мойке, чтобы помыть руки. Заметив, что на кухонном столе стояло несколько кружек и тарелок, она сложила их в мойку и наполнила ее горячей мыльной водой.
– Что такое, малышка? Скажи мне, что случилось?
Это был четвертый раз, когда он назвал ее "малышкой". Наглый ублюдок. Если он думал, что сначала сможет игнорировать её существование, а потом надеяться, что она откроется ему, он глубоко заблуждался.
Тарин сказала бы ему это, но не хотела с ним спорить, она просто хотела, чтобы он вернулся в свое убежище и дал ей спокойно погоревать о своей
Тарин знала, что её способ скорбеть не был нормальным, закрываться от всего окружающего мира, чтобы раствориться в мыслях и воспоминаниях, в то время как твое тело действовало словно на автопилоте, было неправильно.
Тарин была в таком же состоянии, когда её мать и Джои попали в аварию. Хотя со временем она и выбралась с него, она всегда сдавалась на годовщину их смертей и дней рождений. Это был её способ совладать с произошедшим. Только так она могла с этим справиться, чтоб не впасть в истерику. Но пребывание рядом с Треем, человеком, который расстраивал её, доводил до белого каления, и приводил в замешательство её волчицу, угрожало стабильности показного безразличия.
Все-то разочарование и раздражение, которое она так пыталась скрыть, грозило вырваться наружу. А если это случится – она сломается. Она не могла допустить этого.
– Ну же, брось их и посиди со мной.
Игнорируя его в надежде, что он уйдет, Тарин продолжала драить тарелки.
– Тарин, ты не можешь мне сказать, что ты ничем не расстроена.
Осознав, что сейчас он был ближе, она предупредила тихим голосом:
– Отвяжись, Трей.
– Отвязаться?
– Да.
– Ты хочешь, чтоб я отстал?
Одно дело, что Трей понял о её нежелании говорить о том, что ее беспокоило, но совсем другое то, что она всецело пыталась от него отделаться.
– Да, я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Это же не сложно. В любое другое время ты это делаешь с легкостью.
– Так это все из-за этого? Ты злишься на меня, потому что я не провожу с тобой время?
У нее вырвался короткий невеселый смешок:
– Да, потому что мир вращается вокруг тебя.
– Тогда, в чем проблема?
– Как я и сказала, просто отвяжись.
– Я не отвяжусь, пока ты мне не скажешь, что случилось.
"Дыши глубже", сказала она себе. И эти глубокие вдохи вообще-то помогали.
Напряжение не оставило её тело, но оно немного расслабилось. Пока руки не обвились вокруг ее талии, а огромное тело не вжалось ей в спину, усугубляя всё, и он не прошептал ей на ухо:
– Что случилось, малышка?
Опять это слово! Что-то внутри нее щелкнуло. Она резко повернулась, разбрызгивая повсюду воду. Шокированный, Трей отпрыгнул в сторону.
– Разве я не говорила тебе отвязаться? Уверенна, что именно это я и сказала.
Он поднял руки, пытаясь успокоить ее.
– Тарин…
– Просто не приближайся ко мне. Это все, что я прошу тебя сделать. Это то, что ты делаешь каждый долбаный день, так почему же именно сегодня, когда мне нужно немного одиночества, я внезапно заинтересовала тебя?
– Я просто хочу знать, что случилось.
– Что ж, а мне пофигу, психопат, потому что я не хочу разговаривать с тобой.
От вида людей, которые начали собираться там, ей стало только хуже. Она внезапно почувствовала себя загнанным в угол животным, как будто каждый занимал ее личное пространство. Рыча, она вытерла руки полотенцем и зашагала к двери.