Дикие грехи
Шрифт:
Это касалось Трея и Тарин, мужчины и женщины. Когда она открыла глаза, он смущенно смотрел на неё.
– Ты думаешь, что любишь меня, – практически прошептал он. Трей ненавидел себя за то, что не мог ей ответить тем же, зная, что это её обидит. – Я не знаю что это, детка, – сказал он, поглаживая её волосы.
Сердце Тарин болезненно заныло. Он говорил правду и не знал, что это такое. В его жизни не было настоящих примеров любви, и Трей был убежден, что из-за вещей, которые он делал и был способен сделать, не сможет почувствовать
Он был слишком юн, когда отстранился ото всех. Был просто ребенком, который не хотел, чтобы слова отца или издевательства могли и дальше приносить боль.
Такое раннее отчуждение остановило его развитие, и он был, своего рода, эмоционально незрелым. Вот что останавливало его от распутывания этого узла.
Он был подобен ребенку со сложной математической формулой – слишком много неизвестных и незнакомых терминов для него, чтоб понять, что это все значило.
– Любить – значит дать кому-то власть, способную полностью тебя уничтожить, но надеяться, что он или она не станет этого делать.
Трей обнял её лицо руками, проводя большим пальцем по верхней губе.
– Я бы никогда намеренно тебя не обидел. Никогда. Я мужчина, а это означает, что я засранец. Обычно. Я не умею изъясняться, говорю всякую чушь, когда злюсь, и во мне столько же романтики, как в булыжнике. Но… видишь, я не умею изъясняться. Все что я могу сказать – ты для меня важна в том смысле, который я не могу объяснить или понять. Важнее всего.
И Тарин это устраивало, поскольку у него действительно были к ней чувства, а это уже было больше того, на что она надеялась.
– У меня то же самое.
Он нежно приблизил к себе ее лицо, набросился на её губы, переплетая языки, упиваясь её вкусом.
– Мой волк чувствует себя самодовольным.
Она улыбнулась.
– Моя волчица тоже. Думаешь остальные в стае не будут против?
– Пошли узнаем.
Хотя срывать с Тарин джинсы было очень сексуально, Трей жалел о том, что сделал, поскольку теперь возвращался домой с полуголой девушкой.
Оборотни спокойно относились к наготе, потому что им приходилось раздеваться друг перед другом для перекидывания, но это не было для них обычным делом при других обстоятельствах.
Когда они подошли к тому месту, где Трей бросил вещи, он отдал Тарин свою футболку и улыбнулся, когда она практически в ней утонула.
– Тебе когда-нибудь приходило в голову, что вовсе не я слишком маленькая, это ты смехотворно большой?
Застегивая ширинку, он пожал плечами:
– Тебе же нравится насколько я большой.
Конечно же, как всегда, он имел ввиду выпуклость в его джинсах. Она фыркнула:
– Даже удивительно, как эта штука помещается внутри меня.
– Штука?
Он притянул ее к себе и поцеловал в лоб.
– Конечно же помещается, она ведь создана для тебя, – шлепнув ее по заднице, он добавил: – А теперь пошли.
Пробираясь по туннелям
– Шлюшка.
– Ханжа, – парировала Тарин, не сбавив ходу, когда они с Треем рука об руку вошли в гостиную. Кэм, Ретт, Грейс, Лидия, Трик, Маркус и Данте оглянулись, осмотрели их одежду – или ее отсутствие – и ухмыльнулись.
– Итак, вы поцеловались, покусались и помирились? – спросил Данте.
– Собери всю стаю вместе, – приказал Трей. – Мы вернемся через несколько минут.
И правда, через 10 минут Тарин и Трей вернулись умытые и переодетые в свежую одежду, девушка была удивлена, тому что нервничала по поводу реакции стаи.
Она знала, что многим нравиться, и к ней даже относятся как к Альфа-самке.
Как бы там ни было, теперь это уже не будет временно, сейчас им придется принять её, как настоящую Альфа-самку, с латентностью и прочими недостатками. Раньше её не заботило, что они о ней думали, но сейчас это было важно.
Она была уверена, что Кирк, Сельма, Хоуп и Грета не особо обрадуются этому, и подозревала, что Тао тоже не будет в восторге.
Хотя он был дружелюбен, но больше не проводил с ней время, как раньше, и зависть струилась из него каждый раз, как она и Трей вместе были неподалеку от него.
Он вполне может решить уйти и не наблюдать за соединением Трея и Тарин.
Тарин была уверена, что остальные обрадуются тому, что она останется.
Она не могла с уверенность говорить насчёт Брока, поскольку он не был особо разговорчивым, но подозревала, что он захочет, чтоб она ушла, если Тао пригрозит уйти и остальные будут недовольны. Но она не уедет, и не важно, что каждый из них думает. Господи, это действовало на нервы.
Ощущая, нет, чувствуя беспокойство Тарин, Трей взял ее за руку и притянул ближе к себе.
– Вы все должны знать, что Тарин теперь официально ваша Альфа-самка.
– Ты остаешься? – спросил Маркус и наклонился вперед на стуле, широко распахнув глаза.
Ретт нахмурил брови, когда Тарин кивнула.
– Как насчет запечатления?
Трей криво улыбнулся.
– Мы не запечатлились. Между нами образовалась связь.
Как он и ожидал, Данте самодовольно улыбнулся.
– Хочешь сказать, что вы настоящая пара? – спросил Трик совсем не удивившись. – Ну, это все объясняет.
– О, это то, что нам нужно, – заворчала Грета. – Карлик с острым, язвительным языком в качестве Альфы.
Тарин вздохнула и улыбнулась.
– В идеальном мире я бы была выше, ты – живой, а куры могли переходить дорогу без насмешек. Похоже тебе придется смириться.
Тао пыхтел, качая головой и не веря своим глазам.
– Что ж, это последнее, чего я ожидал. После сказанного Треем вчерашним вечером, я думал, ты направишься в горы.
Он вздрогнул, когда Данте пихнул его локтем под ребра.