Дикие Куры на призрачном курорте
Шрифт:
Опять страшный грохот.
– Эй, Тортик! – заорал Вилли. – Хватит скакать, слышишь? Мне твой матрас уже по башке лупит.
Снова треск. И опять голос Вилли:
– Кстати, как там у тебя дела с Фридой продвигаются?
Труда хихикнула.
Фрида вскочила и вырвала приемник из розетки.
– Хватит! – сказала она. – Заниматься прослушкой. Какая мерзость! Меня от этого просто воротит.
Она швырнула радионяню в свою сумку и легла на кровать.
– Ну знаете, – протянула Нора из-за комикса. – Эти ваши бандитские страсти,
– А ты не вмешивайся, ясно? – прошипела Шпрота.
Воцарилось подавленное молчание.
Вновь раздался стук в дверь, и в комнату заглянула госпожа Роза.
– У вас тут все в порядке?
Все кивнули.
Госпожа Роза слегка нахмурилась:
– Что-то непохоже, чтобы у вас было веселое настроение.
– Ничего, и это тоже пройдет, – философски произнесла Мелани.
– Ну хорошо. – Госпожа Роза пожала плечами. – И все-таки: если вдруг кто-то из вас затоскует по дому или случится какое другое горе – я в своей комнате. Моя дверь с монстриком. Какой-то поклонник мне наклеил. Ближе к одиннадцати коллега Пыльман просвистит в свой свисток, чтобы вы не забыли почистить зубы. Желаю вам спокойной ночи. Вот увидите, морской воздух располагает ко сну.
– Спокойной ночи, – пробормотали девочки.
Госпожа Роза ушла.
Мелани, Труда, Вильма и Шпрота до одиннадцати играли в карты. Фрида лежала на кровати, повернувшись к ним спиной, и читала книгу.
Пигмеи еще трижды подходили к их комнате. Один раз они даже поковырялись чем-то в замочной скважине, пытаясь отпереть дверь.
Но после того, как Пыльман застукал мальчишек за этим занятием и самолично проводил обратно в их комнату, Пигмеи наконец-то угомонились.
6
В эту первую ночь Шпроте не спалось. Она сидела на кровати в обнимку с плюшевой курицей, сопровождавшей ее повсюду, и смотрела в окно на море.
Мама Шпроты не раз говорила, что при лунном свете плохо спится, но теперь дело, пожалуй, было не в этом.
Здесь все вокруг было чужое: и запах постельного белья, и жесткий матрас, и кровать, повизгивавшая всякий раз, когда Шпрота поворачивалась с боку на бок.
Она прислушивалась к спокойному дыханию девочек и к шелесту моря. Нет, даже звуки здесь были чужими. Очень чужими.
– Ты тоже не можешь заснуть?
Это была Труда. Без очков она выглядела как-то совсем по-другому.
Шпрота покачала головой.
– Хочешь, залезай ко мне, – предложила она. – Отсюда сверху прекрасный вид.
– Давай. – Труда нащупала свои очки, на цыпочках прошла мимо спящей Фриды и неуклюже забралась к Шпроте.
Чудаковатый у нее был вид в этой розовой пижаме.
– У тебя плюшевая игрушка? – прошептала она.
– Конечно. – Шпрота нежно почесала своей курице шейку. – Она всегда путешествует со мной. Мне ее мама подарила. На прошлый день рождения.
– Я тоже взяла с собой игрушку, – сказала Труда. –
– Да почему? Мелани вон тоже спит со своей дурацкой Барби, – возразила Шпрота. – А Фрида кладет под подушку кофточку Люсика.
– Правда?
– Ну конечно. – Шпрота натянула одеяло на колени.
– Эх, игрушка тоже не поможет. – Труда вздохнула, обхватила руками согнутые колени и уставилась в окно. – Я просто никак не могу заснуть. Мысли в голове перемешались. Все думаю и думаю.
– О чем? – спросила Шпрота. – Что такое?
Труда убрала со лба волосы:
– Мои родители хотят развестись.
– Ой! – только и вырвалось у Шпроты.
Ей такое не грозило. Ведь своего отца она совсем не знала. Его словно и не было никогда.
– Они ссорятся целыми днями, – стала рассказывать Труда. – А бывает, что и ночью. Они ссорятся из-за всего подряд, а потом отец приходит ко мне и орет, что я опять слишком много ем и выгляжу черт знает как. Потом уже снова мама кричит на отца. Ну да… А потом они отправляют меня к моей тете на пару дней, чтобы я не мешала им ссориться дальше.
– Звучит довольно скверно, – пробормотала Шпрота. Больше она не нашлась что сказать.
– Что это за чувство? – Труда опасливо покосилась на Шпроту через запотевшие стекла очков. – Я имею в виду, когда у тебя есть только мама. Как это вообще?
– Нормально. – Шпрота пожала плечами. – С моей мамой нормально. Вот только ей приходится очень много работать. Но тут, как тебе сказать… Тут ничего изменить нельзя.
Труда уставилась на пальцы своих босых ног и хмыкнула.
Прозвучало это так грустно, что Шпроте очень захотелось ее чем-нибудь утешить. Но она ничего не смогла придумать, и они сидели рядышком на кровати, молча глядя на море, серебрившееся в лунном свете.
Так они просидели довольно долго, пока Труда не замерзла и не залезла обратно в свою постель. Но прежде она достала из сумки свою плюшевую игрушку – белого мишку в такой же, как у нее, чудн?й розовой пижаме.
7
Наутро вид у всех был заспанный.
Выпитый за завтраком жиденький красный чаек никого не взбодрил.
А когда господин Пыльман еще и объявил о том, что им предстоит совершить прелестную продолжительную прогулку в близлежащую деревню, настроение класса упало до нуля.
– Что это у вас так лица вытянулись? – спросил Пыльман. – По дороге туда мы как-никак пройдем мимо двух очень примечательных протоисторических курганов.
– Да видел я эти горбы! – протянул Фред. – Выглядят как муравейники посреди ровного места, ландшафт украшают. Страсть как увлекательно.
– Фрау Роза с нами не пойдет, – продолжал Пыльман. – Сегодня утром ей что-то неможется.
– Мне тоже неможется! – прописклявил Тортик. – Можно и мне остаться?
Господин Пыльман проигнорировал его слова.