Дикие лебеди
Шрифт:
Приглашения на дом много значили для докторов, потому что пациенты обычно платили навестившему их врачу, а не его хозяину. Если пациент был доволен или просто богат, врач получал солидный гонорар. Благодарные пациенты также подносили врачам подарки на Новый год и по другим особенным случаям. После нескольких визитов на дом дела доктора Ся пошли веселее.
Известность его росла. Однажды жена губернатора провинции впала в кому, и тот пригласил доктора Ся, которому удалось привести ее в сознание. Это сочли чуть ли не воскрешением из мертвых. Губернатор заказал табличку и собственноручно написал на ней: «Доктор Ся, дарующий людям жизнь». Он повелел пронести табличку через весь город в сопровождении процессии.
Вскоре
К концу 1937 года, через год после переезда в Цзиньчжоу, доктор Ся смог перебраться в более просторное жилье, находившееся непосредственно за старыми северными городскими воротами. Дом был намного лучше лачуги у реки: не из глины, а из красного кирпича, и вместо одной комнаты там было целых три спальни. У доктора Ся вновь появилась возможность завести собственную практику. Пациентов он принимал в гостиной.
Дом стоял на южной стороне большого двора, где жили еще две семьи, но лишь у доктора Ся имелась собственная дверь, которая выходила прямо во двор. Два других дома смотрели окнами на улицу и во двор были обращены глухой стеной без единого окна. Чтобы попасть во двор, нужно было идти в обход — с улицы через калитку. С севера двор также замыкала глухая стена. Во дворе росли кипарисы, падубы, к которым жильцы привязывали бельевые веревки, да еще китайские розы, достаточно стойкие, чтобы вынести суровую зиму. На лето бабушка выставляла во двор свои любимые однолетники: белые ипомеи, хризантемы, георгины и садовый бальзамин.
У бабушки и доктора Ся не было общих детей. Он придерживался теории, что мужчина старше шестидесяти пяти лет не должен извергать семя, в котором, как считалось, заключена его жизненная сила. Годы спустя бабушка с таинственным видом поведала маме, что с помощью цигуна доктор Ся научился достигать оргазма без семяизвержения. Он был на редкость здоровым человеком для своих лет, никогда не болел и каждый день принимал холодный душ, даже когда температура опускалась ниже двадцати градусов мороза. Он не прикасался ни к табаку, ни к спиртному, соблюдая запреты своей квазирелигиозной секты — Общества разума.
Несмотря на профессию, доктор Ся прохладно относился к лекарствам, утверждая, что путь к здоровью лежит через крепкий организм. Он категорически возражал против методов лечения, которые исцеляют одно, нанося вред другому, и не прибегал к сильнодействующим средствам из — за возможных побочных эффектов. Маме и бабушке часто приходилось принимать лекарства тайком от него. Но если они все — таки заболевали, доктор Ся приглашал другого врача — не только знатока традиционной китайской медицины, но еще и шамана, — он верил, что некоторые недуги происходят от злых духов, которых следует умиротворить или изгнать с помощью особых религиозных обрядов.
Мама была счастлива. Впервые в жизни ее окружали радость и спокойствие. В прошлом остались и напряженная атмосфера, в которой прошли два года в доме дедушки и бабушки, и обиды, которые она целый год терпела от внуков доктора Ся.
Особенно ей нравились праздники, а они случались чуть не каждый месяц. У простых китайцев отсутствовало понятие рабочей недели. Только правительственные учреждения, школы и японские фабрики закрывались по воскресеньям. Все остальные отдыхали от повседневного труда лишь по праздникам.
В двадцать третий день двенадцатой луны, за семь дней до китайского Нового года, начиналась череда зимних праздников. Согласно легенде, в этот день бог Кухни, живший вместе со своей женой над очагом (где висели их изображения), отправлялся на небо, чтобы рассказать Небесному Императору, как семья вела себя весь год. Хвалебное донесение означало, что в будущем году кухня будет ломиться от еды, и в этот день в каждом доме отбивали поклоны перед портретами божественной четы, после чего предавали их огню, что символизировало вознесение на небо. Бабушка всегда просила маму смазать им рот медом. Она также сжигала миниатюрные фигурки лошадей и слуг, которых делала из гаоляна, чтобы царственные супруги ни в чем не нуждались, были всем довольны и рассказали Небесному Императору как можно больше хорошего о семье Ся.
Следующие несколько дней посвящались приготовлению всевозможной еды. Особым образом нарезалось мясо; рис и соевые бобы перемалывались в муку, из которой делали пампушки, хлебцы и пельмени. До Нового года пищу оставляли в погребе — при тридцатиградусном морозе он служил естественным холодильником.
В полночь накануне Нового года раздавался гром фейерверков, доставлявший маме несказанное удовольствие. Она вместе с бабушкой и доктором Ся выходила из дома и кланялась в ту сторону, откуда должен был появиться бог Богатства. Все люди на улице делали то же самое. Затем поздравляли друг друга со словами: «Желаю вам разбогатеть».
На Новый год принято было дарить подарки. Едва белая бумага на восточных окнах озарялась лучами, мама вскакивала с кровати и спешила надеть новый наряд: новую куртку, новые штаны, новые носки и новые ботинки. Потом они вместе с бабушкой отправлялись к соседям и знакомым, и она отбивала поклоны перед старшими. За каждый удар головой о землю она получала «красный сверток» с деньгами. Это были ее карманные деньги на целый год.
В течение следующих пятнадцати дней взрослые ходили друг к другу с поздравлениями и пожеланиями удачи. Удача, то есть деньги, была заветной мечтой большинства простых китайцев. Люди жили бедно, и в доме Ся, как и во многих других, мяса можно было наесться вдоволь только по праздникам.
Кульминация празднества — карнавальное шествие и вечерняя выставка фонарей — наступала на пятнадцатый день. Поводом для шествия служила «инспекционная поездка» бога Огня по всей его вотчине. Бога носили по округе, чтобы предохранить ее от пожаров. Поскольку большинство домов частично строилось из дерева, в здешнем сухом и ветреном климате страшный пожар мог начаться в любую минуту, и статуя получала пожертвования круглый год. Шествие начиналось у храма бога Огня, перед глиняной хижиной, где семья Ся жила первое время после переезда в Цзиньчжоу. Копию статуи, великана с красными волосами, бородой и бровями, облаченного в красный плащ, несли в открытом паланкине восемь мужчин. За ними следовали львы и извивающиеся драконы — каждый из нескольких человек, — украшенные повозки, акробаты на ходулях и танцоры янгэ, игравшие длинными кусками яркого шелка, обвязанными вокруг пояса. Оглушительно гремели фейерверки, барабаны и тарелки. Мама вприпрыжку бежала за процессией. Почти каждый дом выставлял богу соблазнительную снедь, но мама заметила, что божество ни к чему не притрагивается. «Рвение для богов, еда для людей!» — объясняла ей бабушка. В те дни лишений мама с нетерпением ждала только тех праздников, когда могла порадовать свой желудок. Ее оставляли равнодушной события, имевшие скорее поэтическую, чем гастрономическую окраску; она изнывала от нетерпения, пока бабушка отгадывала загадки, прикрепленные к изящным фонарям у дверей домов во время Праздника фонарей, или любовалась хризантемами в садах соседей на девятый день девятой луны.