Дикие Звери
Шрифт:
– Шамиль!
Тишина.
– Даша, Дашенька! Как ты?
– Женечка! Точно не болит? Правду говори, не терпи, ну скажи же! И здесь не болит?
– Выйти дайте, дайте же выйти…
– Куда она делась? Извините, коричневая такая… С ручками… Тут же стояла…
– В больницу мне надо, в больницу бы… Скажите им, чтоб в больницу…
– Да поднимите же его! Он же задохнётся!
– Мужчина, что с вами? Вам плохо?
– Не плачь, мама, всё же кончилось!
Валдай трясёт головой, отряхиваясь от этой какофонии жалоб, стонов и воплей. Рука сама собой сползает с холодеющей, заросшей шеи Шамиля. Нечего там прощупывать. Списали Шамиля… Не помочь ему ничем. Да и шутка ли сказать – две пули в нём сидело, когда они этот хренов автобус захватили… А тут ещё удар… Шайтан не выжил бы.
– Валдай! Жив?
А, малой! Голос вроде нормальный, значит, повезло ему…
– Нормально всё… Сам цел?
– Ага… Что с Шамилем?
– Хана Шамилю. Отстрелялся.
Молодой шагнул к мертвецу, вытащил из коченеющей руки серый «Вальтер», пошарил по карманам в поисках патронов. Что ж, кто знает, что там, в будущем. Запас беды не чинит… А к выходу пробираются люди. Первым к проходу ринулся совершенно потерявший голову «костюм». Ибо ничего примечательного, кроме добротного серого костюма, в данном типе Валдай не разглядел. Так, чинуша средней руки. Какого рожна его занесло в рейсовый автобус? Такие обычно на личном транспорте разъезжают…
– Мне срочно… Мне нужно выйти! У меня встреча! Я и так опаздываю…
Валдай загородил проход. «Костюм» не унимался. Видать, аккуратно треснулся головой при ударе… Снесло крышу окончательно. Он хрипел, доказывая, что Павел Семёнович будет недоволен, что они ещё не знают, с кем разговаривают, что будут большие неприятности… Валдай нежно захватил крикуна за галстук, аккуратно так сдавил – но сзади уже напирали люди, кричали, возмущались и вообще начинали бунтовать. Молодой тут же замечает, что в глубине салона, в темноте, замышляется какое-то действие. Непонятное, но опасное для них с Валдаем…
Выстрел прозвучал неожиданно. Нет, не казался он ни раскатом грома, ни взрывом. Хлопок, и занесло салон тревожным едким запахом пороха, и ойкнул как-то совершенно по-бабьи «костюм», заваливаясь назад… Лишь вспышка на секунду осветила лица – недоумённые, испуганные, оскаленные… И молодой перещёлкнул затвор, подул в пистолетное дуло и в полнейшей, жуткой тишине произнёс мёртвым, безразличным голосом:
– Ещё?
«Костюм» упал. Теперь это был действительно костюм – вернее, тело, обёрнутое дорогой шмоткой. Крови не было видно, но неживой стук тела говорил сам за себя. И тут раздался крик…
– Всё, Валдай, выходим… - крикнул молодой, и первым рванул заклинившую дверь.
Ольга слышала выстрел, но сначала совсем не поняла, что он значил. Дочь была здесь, рядом, и уже это было хорошо. От аварии не пострадали ни она, ни Женька: не иначе как повезло, ведь удар был сильный. Почему водитель стал так крутить автобус, можно было только догадываться. Но теперь – теперь в салоне творилось что-то непонятное, но страшное. Рядом с ними на полу лежал человек – скорее всего, тот мужчина, что сел в Новинках. Он не двигался, и Ольга попыталась его перевернуть. Впрочем, сделать это было не так-то просто: проходы в этих «Икарусах» узкие, и самой-то стать негде, а тут ещё все по вскакивали с мест, суетятся, орут, паника… Как бы Женьку не придавили.
– Помогите же… Человек здесь, осторожно! Ну, помогите!
– на неё смотрели, но не видели, или не хотели видеть. Каждый был занят своим. А потом… Потом началось. Все ринулись к выходу, сбивая друг друга, кто-то ломился в стекло, более сильные и стройные тиснулись в форточки… Это было страшно. Она прижала к себе дочку и сжалась в комок, забившись в самый угол… Кто-то навалился сверху, плотный и потный, спину сдавило, как прессом, аж кости хрустнули…
– Тихо, граждане, спокойно… Не суетимся. Отодвиньтесь сюда… Передние – вы, вы.. Выходим, не нужно тут стоять. А – вы - во-о-от сюда. Товарищ, левей немного, к поручню поближе - женщину прижали… Да-да, ещё немножко…
Голос был спокойным, уверенным. Таких слушаются. Таким верят. Тяжесть уменьшилась, а потом пропала вовсе. Ольга смогла разогнуться. Чьё-то неразличимое в темноте лицо наклонилось над ней:
– Не пострадали? Всё нормально?
– Н-нормально… - вздрогнула Ольга, выпрямляясь в кресле.
– Тогда выбирайтесь сюда… Вот, передо мной… Девочка пусть за вами сразу, хорошо?
Ольга кивнула.
– Там человек… Лежит…- обернулась она к незнакомцу.
– Я займусь… Потом. Теперь вы…
Сильная большая рука помогла ей выбраться, потом подхватила застрявшего меж сорванных сидений Женьку. Паники уже не было, и Ольга подумала: «Всё будет хорошо. На этот раз – всё будет хорошо».
Ночной воздух протрезвил многих. Бандитов и след простыл, и это вызывало невероятное облегчение. Хмурое небо казалось неприветливым, какие-то рваные, серо-синие облака давили сверху, вызывая в сердце тревогу и непонятное беспокойство. Луна появлялась – изредка, иначе было бы вовсе темно. Ветер дул в лицо, но почему-то не шумел, как это всегда бывает в живом лесу. Он мёртво посвистывал меж странных, каких-то ненастоящих деревьев. Казалось, и не лес это вовсе – так, сценическая декорация… Нет, оставаться тут не хотелось. Ни за какие коврижки.
Народ беспокойно топтался на месте. Кто-то суетливо копался в вещах, кто-то пытался выяснить у соседа, что с ними и где они. Одно время тьму освещали разноцветные экраны мобильников – но вскоре затею бросили: не было связи. Возвращаться в салон «Икаруса» не спешил никто – все знали, что там – два трупа. Нет, даже три – с водителем… Гибель водителя потрясала больше всех. Надежды на возвращение возлагались только на него, и теперь растерянные люди напоминали цыплят, бегающих вокруг сбитой автомобилем курицы. Все чего-то ждали.
Арсений появился неожиданно. Вроде бы каждый ждал, когда же, наконец, тёмный проём «Икаруса», кажущийся теперь зловещим зевом, выпустит этого гиганта, но упустили его появление все. Было совершенно непонятно, как этот здоровенный тип может так бесшумно двигаться – да ещё и в тяжёлых армейских берцах…
– Еда у кого-нибудь осталась? Давайте соберём, что есть…- соскочив с изувеченной ступеньки, провозгласил Арсений.
Ольга обернулась:
– У меня целая сумка… Там, в салоне. От бабушки ехали…