Дикии? кот
Шрифт:
— Конечно. Я всегда хотела быть невестой в конце июня, — она сияет, и я чувствую себя Гринчем. Мое сердце увеличивается в десять раз.
— В конце июня? Это что-то особенное.
— Нельзя жениться, пока не закончится твой сезон. А я думаю, что в этом году у тебя все получится, — она откидывает голову назад и проводит губами по моим губам. — Не могу дождаться, когда назову тебя своим мужем.
— Люблю тебя, детка.
— Навсегда, Кросс. Больше никаких побегов.
Будем надеяться, что после сегодняшнего вечера она все еще будет так
Стучу в дверь родительского дома, затем вхожу вместе с детьми и говорю:
— Есть тут кто…
— Есть тут кто, — подражает мне Керриган своим крошечным голоском, и я сдерживаю смех. Она определенно выходит из своей скорлупы, раз за разом, и мне нравится наблюдать, как она это делает. — Эви, а капкейки есть?
— Кто-то сказал «капкейки»? — спрашивает мама, обнимая Керриган. — Да, маленькая мисс. Капкейки есть. Я сегодня заходила в магазин мисс Амелии и купила целую коробку, чтобы ты могла выбрать. Хочешь посмотреть?
Керриган взволнованно кивает головой и берет маму за руку, не спрашивая разрешения, и, кажется, крошечный кусочек моего сердца обрывается.
Я захожу в гостиную, чтобы разложить все детские вещи, останавливаюсь и пялюсь.
Кажется, Таргет стошнило в доме моих родителей.
— Что это такое? — спрашиваю папу, который уже смотрит телевизор с дядей Томми.
— Мы разбираемся в хоккее, Эви. Я знаю о хоккее в колледже ради мальчиков. Но мне нужно изучить профессиональный хоккей для Кросса, если он собирается стать членом семьи.
Я подавляю переполняющие меня эмоции и обхожу диван, чтобы поцеловать дядю.
— Вот почему ты мой любимчик, дядя Томми.
— Ты знаешь, что Кросс был лучшим бомбардиром «Революции» в течение последних двух лет? Он обошел Джейса Кингстона, который держал рекорд пять лет, прежде чем Кросс забрал его у него.
— Нет, — смеюсь — Я этого не знала.
— Ну тогда мы оба можем учиться хоккею вместе, — добавляет Томми, и я улыбаюсь, когда понимаю, что на нем майка Кросса. Он всегда был ярым фанатом футбольной команды «Королей». А когда мои дяди играли за Кройдонский университет, он был самым большим его фанатом. Но видеть, как он болеет за «Революцию», потому что Кросс… потому что в команде играет мой будущий муж. Ладно, да. У меня от этого сердце замирает.
— Как поживает мой маленький приятель? — спрашивает папа, отстегивая Джекса от детского автокресла.
Джек смотрит на папу большими голубыми глазами и подрагивающими губами.
— Он будет плакать, папа.
— Не-а, он любит меня. Мы же приятели, — клянется папа как раз перед тем, как Джекс открывает рот и кричит. — Ладно, приятель. Давай посмотрим, что Беллс купила для тебя, потому что она практически выкупила весь детский отдел в Таргет. Здесь должно быть что-то, что сделает тебя счастливым.
— Это ты все собрал? — спрашиваю я, и Томми смеется.
—
Ладно, это заставляет меня смеяться, а папу — ворчать.
— Я мог бы и сам это сделать, — говорит он себе под нос.
Входят мама с подносом закусок и Керриган с тарелкой печенья.
— Конечно, ты мог бы, Дек. Но так было быстрее, — затем она понижает голос и добавляет, — и с гораздо меньшим нытьем.
Они с Керриган ставят тарелки на кофейный столик, и мама поворачивает ее, чтобы увидеть стену розового цвета, которая, я уверена, была привезена не из Таргет.
— Мам? — спрашиваю я, когда Керриган подходит к розовому кухонному гарнитуру.
— Что? — мама пожимает плечами. — Я также заглянула в «Pottery Barn Kids» xxxi. Позволь мне их побаловать.
Затем она возвращается к Керриган и садится с ней на пол, где, не сомневаюсь, останется на всю игру.
— У нас замечательные родители.
Я задыхаюсь, поворачиваюсь и пихаю Лео изо всех сил.
— Ты меня до смерти напугал.
— Язык, Эверли. Здесь маленькие ушки, — ругает мама, и я, в свою очередь, дергаю Лео за ухо.
— Ой. Эй, за что?
— Это за то, что напугал меня. Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, переводя взгляд то на Керриган, то на маму, то на папу и Джекса.
— Твое белье в сушилке, Лео. Я еще не складывала его. Но если ты принесешь его сюда, я сложу его во время игры.
Я закатываю глаза и толкаю брата.
— Ты такой маменькин сынок.
Лео улыбается еще шире.
— Ага. Хочешь сказать, что не хочешь, чтобы Джекс однажды стал маменькиным сынком?
Ну… черт. Я не думала об этом в таком ключе. А теперь, когда я задумалась, думаю, что хочу… Потому что в какой-то момент стану его мамой.
* * *
К началу игры Джекс уже спит в кроватке, которую мама поставила в гостевой комнате наверху, — потому что она такая сумасшедшая, — а Керриган засыпает на диване. Дети прекрасно переносят время отхода ко сну, и обычно это семь часов, а это было час назад. Наверное, мне следовало бы просто посмотреть игру в одиночестве, но я не уверена, что смогла бы это сделать.
— Дорогая, ты можешь положить Керриган в свою старую пастель. Я еще не купила кровать для детей, потому что не была уверена, что ей подойдет односпальная или двуспальная.
— Мама, ты не должна была делать все это, — говорю ей, натягивая одеяло на Керриган.
— Я знаю, что не должна, но я хотела. Это твоя семья, Эверли. И это делает их нашей семьей. Поверь мне, когда я познакомилась с Синклерами, у меня не было семьи. У тебя никогда не будет слишком много людей, которые любят, принимают и поддерживают тебя. Позвольте мне побаловать моих первых внуков.
— Мама, — мой голос дрожит, а папа шипит.
— Не заставляй ее плакать, Аннабель.
— Тише, Дек. Работа матери заключается в том, чтобы заставлять своих дочерей плакать, — говорит она ему.