Дикий горный тимьян
Шрифт:
Последний поворот, и взгляду Джона открылся длинный изгиб озера Лох Муи и в конце его — одинокий, погруженный в послеполуденную дремоту солнечного дня старый серый дом.
Это был самый страшный момент, но его сердце зажато в кулак и решение принято. «Я продам Бенхойл», — сказал он Роберту Маккензи этим утром, потому что в первую же минуту, прочитав завещание, он знал: у него нет другого выбора.
Высматривала ли Эллен Тарбат машину, Джон не знал, но она уже была тут как тут. Едва он успел открыть багажник и вынуть чемодан, как она появилась на парадном крыльце и стала спускаться по ступеням
— Ну, наконец-то. Какое счастье! Столько лет прошло…
Он поставил на землю чемодан и пошел ей навстречу. Обнимая Эллен, он согнулся почти вдвое, и подставляя щеку для поцелуя, ощутил в замешательстве хрупкость и невесомость старой женщины. Ему хотелось поскорее увести Эллен в дом, чтобы порыв ветра ненароком не унес ее. Она же схватилась за чемодан и уже попыталась тащить его. Он едва успел ее остановить, с трудом освободив его из цепляющихся рук.
— Что ты делаешь? Я сам понесу.
— Ладно, пойдем в дом, в тепло.
Эллен шла впереди, он следовал за ней, они поднялись по ступеням, вошли, и она тщательно закрыла за собой высокие входные двери. Джон прошел в просторный холл, где его встретила смесь запахов дыма от торфа, сигар, мастики для пола и кожи. С завязанными глазами, мертвецки пьяным или умирающим, по этому букету запахов он всегда смог бы безошибочно определить, что снова находится в Бенхойле.
— Как доехал? Я так удивилась, когда Родди утром сказал, что ты приезжаешь. Я думала, ты где-то там у арабов.
— А где Родди?
— Они с мистером Доббсом уехали в Уик. Но к вечеру он вернется.
— Как он?
— Вроде бы держится очень хорошо. Весь этот ужас со смертью твоего дяди, мы все были просто в шоке… — Она повела его наверх, медленно-медленно поднимаясь по ступеням и держась за перила. — Знаешь, у меня было предчувствие. Когда он не пришел к обеду, я сразу поняла: что-то случилось. И оказалась права.
— Может быть, такая смерть для него и к лучшему.
— Да-да, ты прав. На прогулке с собаками. В прекрасном расположении духа. Но для тех, кого он оставил, это было страшным ударом.
Эллен добралась до поворота и остановилась передохнуть, отдышаться перед следующим пролетом. Джон переложил чемодан в другую руку. Они двинулись дальше.
— Вот ты и вернулся в Бенхойл. Мы с Джесс думали-гадали, как все будет после внезапной смерти полковника, но как-то неловко было выспрашивать. Поэтому когда Родди сказал мне сегодня утром, что ты приедешь, можешь себе представить, как я обрадовалась. Да ведь он самый подходящий человек для Бенхойла, сказала я Родди. Сын Чарли! Лучше Чарли никого не было.
Джону не хотелось продолжать этот разговор, и он решительно сменил тему.
— А как ты, Эллен? Как поживешь?
— К сожалению, не молодею, но стараюсь поддерживать в доме порядок.
Зная размеры дома, он удивлялся, как ей это удается и откуда она берет силы делать что-то еще. Наконец они добрались до последней ступеньки. Интересно, где он будет спать. Его терзало подозрение, что Эллен хочет поместить его в дядину спальню. Она вполне могла додуматься до этого
— Здесь все, как прежде. — Закрыв окна, Эллен бестолково засуетилась, поправляя накрахмаленный льняной коврик и открывая дверцы громадного гардероба, чтобы проверить, есть ли вешалки. Джон положил чемодан на подставку для багажа у изножья одной из кроватей и подошел к окну. Солнце клонилось к закату, вершины холмов зарумянились. Подстриженная трава газона покрывала все пространство до кустарника и дальше тянулась до березовой рощицы. Любуясь всем этим, Джон заметил, как среди деревьев показались две фигуры, не спеша направлявшиеся к дому. Девушка и маленький мальчик. За ними плелся еще более уставший, чем они, старый черный Лабрадор.
— Ванная за этой дверью. Я повесила чистые полотенца и…
— Эллен, кто это?
Эллен выглянула в окно, напрягая свои старые глаза.
— Это миссис Доббс и ее сынок Томас. Доббсы приехали всей семьей погостить к Родди.
Они появились из-за деревьев и теперь шли по открытому месту. Тащившийся за матерью ребенок вдруг увидел воду и направился к озеру. Девушка поколебалась и нехотя пошла за ним.
— Предлагаю вам с ней выпить чаю в библиотеке, а Томас попьет чай со мной. — И продолжила, завлекая его: — Там в духовке у меня булочки, а на подносе наготове вересковый мед.
Джон ничего не ответил и продолжал смотреть в окно, что немного обидело Эллен. Ведь она открыла вересковый мед специально к его приезду.
— Я повесила у раковины полотенца, чтобы ты мог помыть руки, — напомнила она ему обиженно.
— Хорошо, — рассеянно отозвался он.
Эллен ушла. Он слышал, как она медленно спускается по лестнице. Девушка и ребенок, казалось, спорили о чем-то. Наконец она наклонилась, взяла его на руки и понесла к дому.
Джон отошел от окна, вышел из комнаты, спустился вниз, а затем вышел из дома. Они сразу увидели его, и девушка, возможно, от неожиданности, замерла. Он пересек гравиевую дорожку и стал спускаться по газону. Он не мог бы сказать, в какой именно момент она узнала его. Он-то узнал ее тотчас, как только они появились из-за деревьев.
Она была в джинсах и изумрудном свитере с замшевыми накладками на плечах. За его приближением следили два почти слившихся лица, девушки и мальчика. Две пары широко раскрытых голубых глаз были удивительно похожи. Нос у нее был покрыт веснушками, чего раньше не было.
Миссис Доббс. И, несомненно, с тем самым ребенком, который громко рыдал в тот вечер, когда Джон провожал ее домой. Миссис Доббс.
— Привет, Виктория.
— Привет.
Теперь их было четверо за обеденным столом, и место во главе стола больше не пустовало.