Дикий мир для неудачников или выживи если сможешь
Шрифт:
Победный клич нападающих меняется почти сразу. Теперь сотня глоток издает уже не радость от близкой победы, а вой от ужаса перед непонятным и страшным явлением, но сбежать им не удается.
Сзади все также продолжают напирать те, кто не понял, что происходит, а отрезанные от выхода и зажатые внутри крепости дикари пытаются разбежаться по сторонам, но и тут им не повезло. Ящеры с Греем и уже практически подросшими щенками кидаются на захватчиков и рвут их без жалости, а Марк добивает россыпью молний тех, кому удалось прорваться.
Эта ночь оставила жуткие воспоминания в
Впрочем, самое страшное тогда не закончилось. Даже с учетом того, что атака захлебнулась, дикари не спешили отступать. Прячась, они кидали камни, копья и даже стреляли из луков, умудрившись ранить Андрея, задеть Марка и перепугать не выдержавшую и бросившуюся на помощь Софью.
Почти сутки поселенцы выносили трупы на берег реки, чтобы сжечь их, отпуская немногих, кто мог ходить, а Грей вылавливал тех, кто успел прорваться и прятался теперь на немаленькой территории внутри ограды. Вот тут то, к вечеру, среди раненых, им и попался Виктор.
– Твари, суукиии! Ненавижу! – визжал он, когда его вытащили из-под мертвого, обгоревшего дикаря, так и не выпустившего копье из мертвых рук.
Парень обвел безумным взглядом столпившихся попаданцев, замахал окровавленными, обожжеными руками со скрюченными пальцами и вдруг завыл как зверь.
– Убью, все равно убью, - заорал он, кидаясь на стоявшего ближе всех Андрея.
Тот отшатнулся, не зная, что предпринять, и растеряно посмотрел на не меньше шокированных друзей.
Первым пришел в себя и, не дожидаясь когда, судя по всему, сошедший с ума парень кинется снова, среагировал Марк. Подойдя к Виктору сзади, он стянул свою уже однозначно испорченную рубаху и, несмотря на раны парня, примотал его руки вдоль тела.
Смотреть на визжащего и извивающегося парня было страшно.
– Что это за племя? Зачем они напали? – попытался допросить бывшего соплеменника Алексей, но Виктор лишь скалился и хохотал не отвечая.
Единственный кто добился хоть какого-то ответа, был Игорь. Сам он в масштабной бойне не участвовал, но вместе с Егорычем стоял на крыльце дома, где закрылись женщины и отмахивался от тут и там прорвавшихся дикарей, а потому был хоть и в крови, но выглядел почти прилично.
Не выдержав глупого смеха и угроз, он ухватил Виктора за обожженые плечи и сильно тряхнул его.
– Ольга! Ольга с вами была? Где она? – заорал Игорь прямо в лицо бывшего друга.
На мгновение Виктор словно пришел в себя. Он растеряно огляделся вокруг, скривился, судя по всему от боли, а потом его взгляд все же остановился на Игоре.
– Сдохла! Сдохла твоя подстилка, - засмеялся он мерзко, - и вы тоже сдохните скоро!
Взгляд Виктора снова затуманился, и он завыл тихонечко.
– Ну, и что делать будем?
Андрей хмуро осмотрел собравшихся друзей и сжал плечо побледневшего Игоря. Тот вывернулся, бросил ненавидящий взгляд на сумасшедшего, и ничего не сказав рванул к дому.
Друзья проводили его взглядом, но бежать утешать не спешили, понимая, что горе он должен сам сейчас пережить.
– Ну, так что с этим? – вернул внимание к проблеме Алексей, - выпускать его нельзя, как и здесь оставлять. Ума не приложу, как поступить теперь.
Друзья помолчали обдумывая ситуацию, а Марк хмуро хмыкнул и сделав шаг вперед, перехватил пленника.
– Я все решу. Уходите, - почти приказал он и подхватив Виктора за шкирку направился вон из поселения.
39.
Ольга
Жизнь не баловала меня никогда. Мало того, что родилась в малообеспеченной семье, так еще и была четвертой девочкой, вместо долгожданного сына.
Отец, любивший приложиться к бутылке вечерами, а потом поучить мать, "чтобы знала, как бабье плодить", никаких доводов о том, что пол ребенка зависит от мужчины, не признавал. Напротив, так и говорил, что это мать виновата, а пьет он исключительно от тоски, что наследника нет.
Бред конечно. Что там после него наследовать то? Полуразвалившийся сарай, который по недоразумению оказался нашим домом или полный двор пустых бутылок? Последние папаша выкидывать категорически запретил - говорил, что по телевизору видел как из них, бутылок то есть, можно стену забора построить или даже и вовсе дом целый.
Мы с сёстрами в детстве даже верили, что так можно и представляли воздушный, хрустальный замок до небес для принцессы. Сейчас-то даже вспоминать об этом смешно, поскольку, только подрастая, мы стали понимать, какая это чушь несусветная.
Вот так и получилось, что там, где у других соседей грядки с помидорами, у нас ящики, мешки, а после и просто присыпанная землей и покрытая травой безобразная куча из разнообразных бутылок.
В общем, жизнь моя была точно не сахар. Вечно больную и словно ушедшую куда-то в себя мать, я не любила. Мне она запомнилась тихой, бледной, худой и как будто бесцветной, словно на черно-белой, выцветшей от времени фотографии. Последний год она даже работать почти не могла - так, ходила на четыре часа по вечерам теть Марину подменять в магазине. Сама-то тетка работала с утра и до пяти, но потом всегда к семье торопилась, вот мать и выручала ее – сначала три часа за прилавком стояла, а потом еще и магазин драила, ну а взамен она продукты недорогие брала.
Всегда говорила, что деньгами брать, смысла нет. Все равно папаша отберет, а на разносолы она якобы не заработала. Вот и перебивались мы с макарон на кашу и обратно. Радовало, правда, что хлеб и молоко всегда были в стареньком, советского производства холодильнике, но нам-то хотелось большего! Вон, теть Маринины мальчишки в карманах сколько угодно конфет таскали, да и хоть редко, но угощали нас тоже, а мы даже карамельки в большие праздники лишь и видели. Обидно.
Впрочем, ценить то как мы жили раньше я стала только после того как мать умерла. Старшие, Ленка и Сашка на тот момент уже в соседний город учиться уехали и даже комнату в общежитии выбили и вроде как подработку нашли, а вот Лизка, поняв, что спокойная жизнь закончилась, тут же к своему парню перебралась.