Дикий Порт (Райские птицы)
Шрифт:
— Это было первое, что я сделал, — признается он. — Они отрицают причастность к захвату. Кто-то использует их имя.
Кхин сидит, угрюмый и молчаливый, скрестив на груди руки. Оперативный штаб в экстренном порядке собирается в вестибюле «Кайссара». Через считанные минуты высшие лица двух колоний отправятся к «Ласковому берегу». Название лечебницы звучит странной и страшной насмешкой.
— Ваня, — говорит Ценкович, — честно скажу: я всю жизнь верил только в бесконечный прогресс науки и величие человеческого разума. Но сейчас готов молиться какому угодно богу, чтобы Тишка не ринулась в самое пекло. С неё же станется. Как Януш Корчак. Если нельзя помочь, то хоть умереть вместе…
Батя невнятно ругается, не меняя позы. Долго и многоэтажно.
— Ты понял, чего она хочет? — спрашивает он, наконец.
— А ничего другого и не остаётся, — вскидывается Борода. — Север!
Кхин не помнит, когда Элия переключил браслетник в режим прямой связи, но экран вспыхивает немедля. Никаких посредников. Впрочем, Руслана и Гюнай Батя сам уже успел отправить в оперативный штаб.
Устанавливается голограмма. Темноволосый парень озадаченно смаргивает, но удивления в его чертах нет.
«В большой дружбе с Солнцем, — проскальзывает мысль. — Знал… ладно, потом разберёмся».
— Васильева и Тихорецкую ко мне, — приказывает Элия, не давая особисту даже выговорить приветствие. — Ты с Чиграковыми — тоже. Морально готовься ко временной спайке.
— Эльнаумыч, а Кайман…
— Я вас сам амортизирую.
На потрясённое молчание уходит не больше доли секунды.
— Есть.
Ласковый ветер струится с моря. В жарких лучах плывут цветочные ароматы. Деревья, точь-в-точь похожие на земные сосны, словно поют, стройные, недвижные в невероятно прозрачном воздухе. По краям клумб сидят, как большие белые птицы, врачи и медсёстры лечебницы — те, что постарше. Остальные стоят. Метрах в двадцати есть скамейки, но никто не решается отойти.
Местра Надеждина смотрит на одноэтажное здание столовой. Такое красивое. «Ласковый берег», последнее детище Андрюши Хасанова, создавшего когда-то Райский Сад…
За плечом триумвира беззвучно рыдает Стелла.
Её выпустили, доступно объяснив, что к чему. Отобрали браслетник, сунув взамен в руки карточку связи. Белая эта карточка до невозможности похожа на визитку триумвирата, и функция у неё приблизительно та же — только один номер… Браслетник выключили, на случай, если захотят выйти на связь сами.
Местра Ароян снова и снова напоминает себе, что она — врач, она — начальница здесь, вся ответственность лежит на ней, и нужно блюсти достоинство, сохранять спокойствие, готовиться к риску и принять наказание, которое безусловно заслужила…
— Алентипална, — с трудом выдавливает она, — там… я подумала, что можно было бы сбежать через кухню или туалеты, но так только здоровые дети бы смогли… а потом… одна повариха, Ева, решила попробовать… и они её… её…
— Вы пытались вступить в переговоры? — спрашивает местра Надеждина.
Стелле хочется закричать, что ей в спину тыкали дулом, и вот все переговоры, какие были! Но перед ней — не Волшебная Бабушка, которую ждут каждый год куда больше, чем Деда Мороза, которая одаряет не всех, зато настоящими чудесами.
Даже не добрейшая местра Алентипална.
Перед главным врачом «Ласкового берега» — триумвир Седьмой Терры.
Ей не жалуются.
Ей докладывают.
— Некоторое время я сама была в числе заложников, — говорит Стелла, чувствуя, как возвращается самообладание. — Мне объяснили ситуацию. Потом… потребовали, чтобы я стала посредником.
— Я не об этом. Вы лично, персонал лечебницы — уже предлагали обменять себя на детей?
Местра Ароян прикрывает веки.
— Они отказались.
— Передать медикаменты?
— Отказались.
— Они сообщают, как чувствуют себя больные?
— Нет.
Алентипална закусывает губу.
— Ясно. Костя?
Одного взгляда на лицо Солнца достаточно, чтобы дыхание остановилось от страха. Стелла сглатывает и переводит взгляд на местера Этцера, сидящего рядом на корточках. Почему-то его вид успокаивает.
— Хорошо оплаченные, — мрачно говорит Полетаев, щурясь. — Вон, мобильные мины шляются… видите, вроде пауков, поблёскивают? Это на случай штурма. Я десяток насчитал, пока кругом ходил, значит, внутри ещё. Если стандартная модель, при подрыве заденет даже тот корпус.
— Там нет палат, — торопится Стелла. — Процедурные кабинеты.
— Их «крысы» — на крыше, — продолжает Полетаев. — Обычная планировка, я такую видел. На Терре-Три школу захватывали, квазицитами выкуп требовали. При выполнении требований «крысы» снимаются. Пока мины на связи, погоня невозможна. Когда уже нет — есть серьёзная фора и шанс уйти.
— Они не выдвигают требований, — всхлипывает Стелла. — Вообще никаких. Уже два часа прошло, как обед кончился. Я уже всем позвонила, кому велели… они сказали, когда официальные лица выйдут на связь, предъявят требования…
— Я — официальное лицо, — спокойно говорит местра Надеждина. — Дайте карточку.
Этцер перехватывает покорно протянутую руку Стеллы.
— Алентипална, — на грани тревоги, — может, лучше подождать? Посоветоваться? Я уверен, что из Города вот-вот…
— Я тоже уверена, — качает головой Бабушка. — Именно поэтому надо поторопиться. Иначе всё окажется бестолку. Карточку, Юра. Стелла, как зовут их командира?
— Добрый день, — говорит он, и в голосе слышится улыбка. У карточки только одна функция — аудиосвязь. Алентипална благодарит небо за то, что не видит лица. Ненависть истощает.
— Здравствуйте, местер Эмиз. Моя фамилия Надеждина. Я председатель комиссии по делам несовершеннолетних, и вхожу в триумвират Седьмой Терры.
Бабушка молчит.
И добавляет просительно:
— Я ценный заложник.
— О! — отзывается террорист с интонациями почти куртуазными. — Вы хотите обменять себя на детей?