Дикий танец Жасмин

Огненная Любовь

План был выстроен в тот же вечер. Мы не покидали Певерхьер, ожидая часа, когда сможем захватить дворец, а вместе с ним и повелителя. Скорый брак был предсказуем в сложившейся политической обстановке, но играл нам только на руку, если бы не одно но.

Возлюбленная Драйяна решила действовать. Одна. Сама. Наш человек как смог быстро доложил о том, что произошло после церемонии, но новоиспеченная супруга была настроена решительно, а потому перехватили мы ее уже за пределами дворца. Именно в тот самый миг, увидев, как она идет вперед на голом упрямстве, совсем не зная Певерхьер, я проникся уважением к ней. Разглядел в ней силу духа, не уступающую Драйяну. Принял ее как часть души друга, за которую готов умереть.

Когда мы добрались до границы, мирное население уже полностью было эвакуировано. С первыми рассветными лучами мы вступили в бой, но были неприятно удивлены тем, что не смогли пользоваться магией. Никакой, кроме целительской. Наши быстро поняли, что дело в кристаллах, которыми буквально была напичкана земля. А ведь Драйян удивлялся, почему это певерхьерцы не наступают. Оказалось все до банального просто — они готовились, чтобы уравновесить наши силы.

Часть мирного населения с окраин нам сразу удалось направить по приказу Драйяна в Реверонг. Остальные же смиренно ждали своей участи, пока шли бои. Дрались почти врукопашную, если лишались оружия, но все равно выиграли, потому что не могли подвести своего командира.

— Что здесь происходит? — вышел я на площадь перед дворцом в Шагдарахе, едва увидел в окне, как основные войска, которые толком и не успели отдохнуть, куда-то перебрасывают Тьмой.

— Мы идем на Реверонг, брат мой, — криво усмехнулся Дамиан, торжествующе улыбаясь.

Хотел выбить меня из колеи, я видел это, но, правда в том, что и я, и Драйян уже знали о том, что они собираются наступать. Надеялся лишь только, что мой друг готов к этой встрече, потому что отсюда я никак не мог ему помочь. Никто из нас не мог ему помочь, потому что король отслеживал абсолютно все перемещения.

— Твой отряд пойдет первым, — решил добить меня будущий император.

— Нет, — холодно отрезал я.

— Почему нет? — приподнял он бровь, взбираясь на коня и скрываясь в темном мареве.

Я спешно последовал за ним, забирая коня у одного из гвардейцев Его Величества. Ожидал, что мы перенесемся сразу в Реверонг, но почему-то вышли на границе Герхтара. Я знал, что вот-вот должны взорваться мосты, а значит, всего лишь должен был потянуть время.

— Разве вы больше не желаете соблюдать устный договор между Реверонгом и империей? — спросил, поравнявшись с Дамианом.

— После того, что ты устроил? — вполне серьезно удивился он. — Шлюха не может стать императрицей. Ты так и не сказал: почему нет?

— Потому что ты потеряешь людей, — спокойно ответил, понимая, что любопытство обязательно взыграет в этом мерзавце.

— И почему же я потеряю людей?

Земля ощутимо задрожала, а кони всхрапнули, переступая с ноги на ногу. Мы стояли метрах в двухстах от моста, и я не смог сдержать улыбки. У него все получилось. Оставалось мне отыграть свою партию до конца.

— Потому что они взорвут мосты.

Раздался грохот, и мосты взлетели вверх, осыпая берег осколками и камнями. Больше не ждал ни минуты. Тьмой перенесся обратно во дворец, торопливо направляясь в подвалы, где располагались самые защищенные камеры. Запершись в одной из просторных клеток, я подошел к девушке, что лежала на каменном столе в окружении сотен свечей.

— Когда я вернусь, я убью тебя, — неожиданно прозвучало за моей спиной.

Обернувшись, я встретился взглядом с Дамианом, что в этот самый момент запирал клетку не так, как я, — на замок. Он опускал магическое стекло, не пропускающее магию, делая меня настоящим узником.

— А теперь скажи мне, брат мой, — выплюнул он, собираясь уходить. — Она того стоила? Женщина, что никогда не будет твоей?

Драйян

Я стоял на берегу под высокой пальмой, почти скрываясь в ее тени. Наблюдал за Катрин, что возвращалась обратно под руку с королем Реверонга. Едва корабли двинулись вперед, угрожающие волны поднялись вверх на несколько сотен метров, чтобы полностью разрушить судна, но, что удивительно, — не тронуть людей. Головы торчали на поверхности. Беспокойное море бережно выносило неудачливые войска на берег. В этом была вся Катрин.

Ее поздравляли. Не короля Реверонга, а именно ее — ту, что не побоялась пойти против сильного и опасного противника. Сегодня она подала пример, который запомнят надолго, даже если имя Катрины вскоре навсегда сотрется со страниц. Я был горд за нее. Горд за ту, что давно и прочно обосновалась в моем сердце. Любовался издалека, давая ей возможность насладиться своим триумфом. Время еще есть.

Ее подданные не спешили расходиться. Наоборот, народ стекался на берег со всех сторон. Высокие костры языками почти касались неба, а люди вспоминали тех, кто сегодня ушел навсегда. Пронзительные песни вскоре переросли в пляски на углях. Нет, в их действиях не было веселья. Только скорбь утраты, благодарность и боль, что обнимала тела.

Катрин сидела прямо на камнях и бесцельно смотрела на огонь, когда ее настойчиво пригласили в круг. Несмело сняв с себя белый плащ, девушка осталась лишь в платье, что полностью открывало спину и лоскутами окружало ее ноги. Даже замер, пристально наблюдая за бывшей супругой. Ее первые шаги были несмелыми, скромными, застенчивыми, но мелодия впитывалась в тело, будто освобождая ее от всего, что накопилось.

Я не мог назвать это танцем. Кати отдавала этим людям что-то дикое, первобытное, необузданное. Прикрыв веки, она кружилась вокруг своей оси, а лоскуты юбки взлетали вверх. Белый цвет — цвет смерти. Я видел, понимал, слишком четко осознавал, что она прощалась. Плавные движения сменялись четкими, порывистыми, злыми, чтобы через секунды утопить ее в нежности. Жадно впитывал ее эмоции, наслаждаясь каждой. Она так редко дарила мне их, мой дикий цветок.

Помнил, как увидел ее впервые. Как почувствовал ее — свою целиком и полностью. Нет, не там, на дороге, когда я расправлялся с лергом де Бельво. Все произошло значительно раньше. Мне было семнадцать, и я находился в тот момент в Военной Академии. Занятие по фехтованию прервалось, когда меня качнуло в сторону, и я пропустил удар. Но одновременно с этим сердце мое будто забилось в два раза сильнее.

Так ярко тогда ощущал ее, борясь с желанием бросить все и рвануть на поиски. Долго терзал себя, но низменные чувства оказались сильнее. Остаточный след темной магии привел меня в пирство де Ламаш, где я стоял за воротами, наблюдая за тем, как мужчина выносит совсем мелкую девчушку на улицу на руках да так и сидит с ней на старой лавке, что-то рассказывая.