Дикий вьюнок

Шолох Юлия

Потом упрямо потянулась к Лешику и раньше, чем он успел отодвинуться, схватила его за рубашку.

— Леш… Сделай это. Слышишь? Я сама к тебе пришла. Я этого хочу. Сделай это!

Сама не заметила, как перешла на крик, а по щекам снова поползли слезы. Леш вдруг крепко обнял меня, прижимая голову к своему плечу.

— Тихо… Не вопи так. Тихо, Ула.

Но я настойчиво продолжала уговаривать и даже требовать немедленной взаимности.

— Тихо. Я согласен, слышишь? Я сделаю, что ты просишь!

Это было так

неожиданно, что я немедленно замолчала.

Он глубоко вздохнул.

— Но не сейчас, — мягко продолжил. Убедившись, что я не спорю, заговорил.

— Сделаю это… завтра. Если не передумаешь. Обещаю. Слышишь? Я обещаю!

Он оценивающе посмотрел на мою одежду и лицо, а потом осторожно потянул меня вниз и мы упали на кровать.

— Просто перестань кричать и лучше поспи, — устало попросил Леш, ослабляя объятие, больше похожее на попытку удушить, но не убрав рук.

Некоторое время мы так и лежали, в упор смотря друг другу в глаза. Вероятно, он хотел спать, но я еще не успокоилась. Его веки медленно опускались, а дыхание выравнивалось.

— Леш…

— Ну что? — мученским тоном спросил он, сморщив нос. От этого у него такие смешные морщинки разбегались в сторону глаз.

— А ты… когда ты ее увидишь. Свою… А если она будет какой-нибудь служанкой или селянкой? Или даже осужденной с грубыми от работы руками?

Он неожиданно потупился.

— Я надеюсь, что она будет простой. Куда хуже, если она окажется благородной…

Я глубоко вздохнула.

— И когда ты ее найдешь… Ты… В общем, никогда не поверишь, если тебе скажут, что…

Договорить я не смогла, пришлось прикусить губу, чтобы не расплакаться. Но он понял.

— Никогда, — сказал, будто на самом дорогом поклялся. — Ни единому слову не поверю!

— Помни, ты обещал, — пробормотала я, глубоко вздыхая. Почему-то стало гораздо легче и в мир снова вернулись краски. Зато сил не осталось, как и вина, глаза закрылись и я заснула. Впервые в жизни заснула в объятиях мужчины.

Мне было очень тепло. И совсем ничего не снилось.

Зато пробуждение было не из приятных.

Дверь с грохотом вылетела из косяка и, врезавшись в стену напротив, развалилась на куски.

Я подскочила, Леш убрал от меня руки и поднялся с кровати, слепо таращась на пустой дверной проем. Через порог шагнул князь, за которым маячил пан Гектор с недовольным лицом землистого цвета и еще двое круоргов остались стоять в коридоре. Ни стражи, ни других обычных любопытствующих на горизонте не виднелось.

Собственно, всего одного взгляда на князя было достаточно, чтобы понять, как посторонние восприняли увиденное в комнате. Пусть даже на мне длинная сорочка, а Леш в штанах. Но спали-то мы в обнимку?

Я поднялась и встала рядом с Лешем, пытаясь сообразить, что теперь делать. Ну я вчера и… напилась. И вообще вспомнив некоторые моменты, краснела теперь, как будто вокруг разожгли жаркое пламя. Бедный Лешик, я его вчера чуть ли не принудила к близости! В голову пришла совершено несвоевременная мысль — Роксана ни за что в такое не поверит!

Покосившись на Леша, который как ни странно стоял совершенно спокойно и смотрел на князя твердо, с холодным равнодушным любопытством, я перевела взгляд на Яноша.

Тьма в его глазах плавала, смешиваясь сама собой и будто вскипала. Через секунду над головой князя взметнулось облако пепла, губы раздвинулись, обнажая угрожающий оскал, он впился в Леша острым взглядом и пошел на него с такой же целеустремленностью, как вчера шел на мраморную жабу.

Не знаю как, но я четко поняла, что сейчас Леш умрет.

— Нет! — и сама не заметила, как встала на дороге князя, загораживая Леша спиной. — Не трогай его! Я сама сюда пришла! Добровольно! Я сама этого хотела!

Князь остановился ко мне почти вплотную, однако его взгляд от Леша не отлипал. Мои слова его не особо впечатлили. Так, возникла посреди дороги небольшая помеха, которую лень обходить стороной и проще убрать. Накатило отчаяние.

Смерть ходит так близко. Всегда.

— Янош! — закричала я, осмелившись схватить его за рукав. Чего мне было терять сейчас, здесь, практически на границе света и тьмы? — Я много могу тебе простить… Все могу простить! Но если пострадает кто-то из моих друзей… Да! Ты нашел мое слабое место — моих друзей. Да! Меня можно уничтожить, сделав больно им, ты прав! Но если, — я сглотнула, инстинктивно хватаясь за единственную имеющуюся в наличии соломинку. — Но если ты его убьешь, ты убьешь… что-то хорошее во мне. Сломаешь раз и навсегда. Я не смогу тебя просить. И себя. Слышишь?

Это его проняло. Князь оторвался от Лешика, усилено переваривая услышанное. Оставалось надеяться, что его остановит подслушанное вьюнком в комнате, потому что иначе его не остановит ничего.

И в момент, когда он почти успокоился, а пепел оседал на его плечи и волосы, из-за спины раздался насмешливый голос Лешика. В нем не было ни капли испуга.

— Не надо прятать меня за спину, Ула, — весело сказал он. — Пусть князь скажет, в чем моя вина и за что меня хотят наказать. Я — свободный человек, как и ты. Ни одного из нас не связывают никакие обеты или обязательства… Так чем я провинился?

И в этот момент Янош… растерялся. Пусть всего на пару мгновений, после чего его лицо стало привычно невозмутимым, но зато так явно, что увидели все окружающие.

Пан Гектор за его спиной закатил глаза, а два молоденьких круорга усиленно сверкали из коридора любопытными глазами, но внутрь не лезли.

Князь с трудом отвернулся в сторону. С не меньшим трудом заговорил и каждое слово походило на стук печати, поставленной недрогнувшей рукой под приказом о смертной казни. Конец жизни.