Дикий
Шрифт:
С рубкой пришлось повозиться, там уже абордажники прилепили к двери «колбасу» заряда прожигающего вещества. Пришлось делать два захода, с первого раза бронеплиту прожечь не удалось. Охладив прожженную выемку из баллона, забили в неё «колбасу» по новой. В этот раз заряда хватило.
В рубке я сразу кинулся к нише с искином и начал быстро отсоединять его. Управился минут за пять. На его место воткнул уже наш искин, который тащили с собой, тот был меньше и слабей родного, но на то, чтобы обнулить предыдущие приказы аппаратуре, его вполне хватало. Искин был дополнен удлинителями и переходниками,
Когда искин выполнил свою задачу, появилась связь со второй группой. До этого её глушила аппаратура эсминца. Гном, оказывается, уже заглушил реактор и шел вырубать аварийные генераторы. Я ему сказал, что это уже не требуется.
Началась мародерка. Я теперь понял коварство Гнома, что отправил меня в рубку. Хоть каюты и располагались возле неё, но в капитанской мне навряд ли дадут пошариться, а у рядовых членов экипажа мало что найдешь ценного. Каптерка же техника как раз была возле Гнома, в техническом отсеке. Там по-любому могли заваляться какие-нибудь ништяки. Опытный, с-сука.
Абордажники начали разбредаться по каютам, я тоже отправился за ними. Как и предполагал, в каютах был только хлам, вроде грязной одежды. Правда, нашел один комбез, навроде того, что купил, решил забрать, отстираю, будет запасной.
Заметил, как два абордажника куда-то целеустремленно направились, последовал за ними, целью оказалась оружейка, вот блин, как сам-то не допетрил, оружейник называется. Внутрь меня не пустили, да я и так увидел через дверь, что стволов там не было, только боеприпасы и ящик с гранатами. Видно, экипаж не сильно экстренно эвакуировался, раз личное оружие забрал, да и содержимое кают это подтверждало.
Начал нудить, что негоже своего товарища обделять, выдали от щедрот две пачки игл, по 1000 штук, одна с разрывными, другая с бронебойными, и то хлеб. Мне они в принципе ни к чему, своего-то ствола нет, но можно потом обменять на простые (тренировочные), эти раз в пять-десять дороже будут.
Начал думать, где бы ещё чего урвать. Вспомнил про медсекцию, рванул осматривать близлежащие помещения, по идее должна быть рядом с жилыми кубриками. Как оказалось, так и есть, нашел быстро.
Помещение медсекции было небольшим, стояла всего одна капсула и шкафов было раз-два и обчелся, к сейфу даже не полез, все, что в сейфах, считалось общекорабельной добычей, и за такие шалости могли отправить прогуляться в космос в скафандре. Да-да, в скафандре, чтобы за 18–20 часов, на которых хватит трех регенерационных картриджей кислорода, прочувствовал всю глубину своего поступка.
Трофеями можно было брать личные вещи экипажа и то, что не прикручено. Можно еще было брать тела убитых врагов, чтобы сдать доктору на потрошение, ну там нейросеть, имплантаты, которые потом продавались, а бабки пилились пополам. Но тут была лотерея, если нейросеть была дрянная, то можно было и задолжать доку.
Короче, шерстил я только шкафы. Попались два полных контейнера с какими-то ампулами. Решил, что в хозяйстве сгодятся, док определит, что это.
Поступил сигнал эвакуации, нам всего 15 минут дали помародерить.
Когда высадили абордажников на рейдер, Гном взял меня
Это было нечто, как здоровенный «Гусь», с помощью силовых полей, подтягивает совсем не маленький эсминец. Тот выглядел, как клин или усеченная острая пирамида, только в районе маршевых двигателей спрямлялся.
Когда корабли плотно соприкоснулись, ну не совсем плотно, мешали купола орудийных башен на эсминце, пришлось загонять контейнеры, набитые металлоломом, как прокладки, оказывается, стармех с капитаном все предусмотрели заранее и тащили их с собой. А я-то думал, для чего столько контейнеров в трюме, между которых мы тренировались с абордажниками, если мы идем в рейд. Тут уже все прояснилось.
Дальше мы с Гномом устанавливали и крепили фиксирующие груз балки в спецпроемы нашего корабля, а потом с помощью тросов притягивали эсминец накрепко. Я, конечно, сомневался в надежности крепления, но Гном объяснил, что тросы свиты из мономолекулярного волокна, и на них поднимают планетарные лифты. Если что и вызывало у него опасение, то это крепость контейнеров.
– На первое время сойдет, – заявил он. – А там перекрепим.
Пластались с этим крепежом часов шесть. Когда наконец закончили, «Гусь» стал потихонечку разгоняться. Во-первых, вес прибавился значительно, во-вторых, чтобы не растрясти крепления.
Соседи тоже уже закруглялись, двое вперед нас пошли на разгон.
Все разлетались в разные стороны, чтобы следы запутать, как говорится – рейд рейдом, а табачок врозь. Капитаны друг другу не доверяли. Пока была общая цель, держались вместе, когда дело касалось трофеев, тут каждый сам за себя. Да и как боевые единицы корабли сейчас мало что собой представляли, скорости и маневренности никакой, до трети орудий перекрыто грузом. Так что даже если бы все возвращались вместе, то настигни их тот же крейсер с эсминцем, то сушите весла. По этим причинам мы улетали в другую сторону от удаляющихся кораблей.
После трех прыжков капитан решил, что пора перекрепить добычу.
По любимой привычке пиратов спрятались в астероидном поясе. Отцепили трофей и начали со стармехом демонтировать орудийные башни с одной широкой плоскости эсминца.
Гном светился от счастья. Причина была в комплексе ремонтных дронов шестого поколения, который он нашел на эсминце. Конечно, это не личный трофей, но работу он облегчал здорово. В комплексе был дрон-прораб, оснащенный искином, которому выдавалось задание на ремонт или демонтаж, а он уже сам распределял работу и руководил остальными пятью дроидами.
Мне же теперь приходилось рулить четырьмя универсальными дронами пятого поколения лично. Искина у них не было, только мощный компьютер, приходилось задавать каждый этап действий и отслеживать, когда он закончит, чтобы дать новое задание, а то встанет, как столбик, ждет команды. С двумя было гораздо легче, теперь понятно счастье Гнома. Да еще корабль не родной, спецификаций по нему у них не загружено, на своем-то они могли выполнять целый ряд действий по программе.
У стармеха же все наоборот, комплекс разбирал родной корабль. Он только общее направление работ указывал и сидел поплевывая.