Дикки-Король
Шрифт:
Теперь речь шла отнюдь не о спокойном и расчетливом использовании прославленного певца! Отец Поль чувствовал, что вокруг него зарождается какое-то неконтролируемое движение, оно развивается с каждым днем все быстрее, и его необходимо было сдержать. Но каким образом?
Это было проделано быстро и четко. Высокий, смазливый, симпатичный на вид парень, похожий на Джо, но поплотнее, и всем своим обликом более напоминающий комедийного бандита (он был при галстуке и в до блеска начищенных ботинках), приехал на машине, припарковал ее у самого замка, вошел во двор, прошел прямо к северному крылу и встретил графа на середине лестницы. Улыбаясь, он толкал графа до второго этажа,
— Мсье Хольманну не нравится все это! — втолковывал он, четко артикулируя слова, словно говорил с ребенком. — Ему все это очень не нравится! Тебя же предупреждали, старый дурак, не лезь куда не надо! Никаких историй! Никаких скандалов! И больше никаких собак, понял? Никаких собак!
И когда граф, одурев и лишившись речи от такой наглости, добрался до площадки второго этажа, парень кулаком нанес ему несильный удар; граф не устоял на ногах и рухнул на пол вместе с обломками маленького ветхого комода. Этот удар почти лишил графа сознания. Несколько техничных и точных ударов, которые добавил молодой человек, держа — совершенно классическим способом — графа на вытянутой руке, с удивительной легкостью сделали свое дело.
Симпатичный молодой человек уехал тем же путем, нисколько не прячась. У него была своя машина, простенькая малолитражка в четыре лошадиные силы; на минутку он остановился перед сторожкой.
— Джо?
— А, это ты, Тома! Дело сделано?
Тома рассмеялся. Он был по-настоящему красив со своим открытым и честным взглядом.
— Все, правда, обошлось легко. Бедный старик упал на свою рухлядь, ты хорошо сделаешь, если поставишь ему компрессы. Но скажи, чего людям надо? От него требуется лишь одно — сидеть тихо и загребать денежки, а он дурака валяет… Ладно, на сегодня хватит, но если мне придется приехать еще раз, ему всерьез непоздоровится. Все идет как по маслу, лишь этот старик… ты же знаешь, я не люблю драться с развалинами.
Джо стало слегка не по себе. Он мог бы помешать расправе, если бы захотел.
— Знаешь, иногда он бывает таким занудой.
— Как все старики, — философически заметил Тома. — Привет, мой Джо.
— Чао.
Братьев все это сильно позабавило.
Роже приземлился в Орли в восемнадцать тридцать пять. Он был спокоен, хотя спокойствие его казалось несколько странным. Он искал выхода из создавшегося положения, ответной меры, хотел бороться до конца: он полагал, что нашел эти меры. Он приехал в такси на улицу Шерш-Миди и оставил чемодан в своей квартире. Роже не спустился этажом ниже, где находилась их общая с Мерсье приемная. В любом случае Мерсье наверняка уехал в отпуск, а медсестру он терпеть не мог. Он привел себя в порядок, переоделся. Вышел на улицу, купил «Парископ». Спектакль, который его интересовал, начинался в одиннадцать. Как продержаться до одиннадцати? Об ужине думать нечего; у него кусок в горло не пойдет. Роже снова взял такси до Елисейских полей. Он совсем редко бывал здесь, но ему было нужно переменить обстановку. Он зашел в первый попавшийся кинотеатр, как зачарованный разглядывая афиши. Ему необходимо было зрелище, любое зрелище. Здесь шла «Голливудская история». Блестки, подсвеченные фонтаны, танцовщицы в сапожках ослепляют голыми ножками, как Минна, Жанна, Кати… В сущности, он ни разу с ними не поговорил, но теперь ему показалось, будто снова увидел близких людей. Зрелище. Он вышел из кинотеатра. Десять часов. На такси он приехал в Марэ слишком рано.
— Спектакль начинается в одиннадцать часов, мсье, — с улыбкой, но твердо ответила кассирша.
— Скажите, мадемуазель Мари-Луиза Шаффару уже в театре?
— Нет еще, мсье. Но думаю, она здесь рядом, в «Потэ», с друзьями.
Мари-Лу, улыбающаяся, приветливая, броско одетая, восседала в
Слева от нее какой-то мужчина лет сорока с пышными усами прилежно опустошал вторую бутылку.
— Простите, что беспокою вас, я…
— О! Вы меня ничуть не беспокоите! — сразу же перебила его улыбающаяся Мари-Лу. — Мы ведь знакомы, не так ли? Когда вы вошли, я подумала: где-то я уже видела этот галстук!
Она громко расхохоталась. По характеру она лукавая и насмешливая. Ее это чуть-чуть старит, подобно накладным ресницам и завивке.
— Я врач… нынешний врач Дикки, вы меня помните?
— Чародей голосовых связок! Подумать только! Да, вас я знаю. Вы знакомы с Люсьеном? (Усач, невозмутимо продолжавший жевать, ничего не ответил.) Люсьен Вебер, знаменитый подражатель! Да садитесь же! Выпьете с нами стаканчик красного? Вино здесь отличное, я знаю хозяина, он мой земляк и не посмел бы сбывать мне какую-нибудь кислятину, правда, Тото? Тото! Еще бутылку. Это для нас с вами, потому что Люсьен как вцепится в свою бутылочку, то ее уже не отнимешь, а, Люсьен?
Роже улыбнулся ей. Набравшись храбрости, он не станет противиться, чтобы и его захлестнул этот тошнотворный прилив общительности. Роже угадал, что она тут же станет называть его эскулапом и слишком сильно душится.
И действительно, Мари-Лу склонилась к нему — он вынужден был сесть рядом, и его обдало ароматом не совсем дешевых, но слишком резких духов, — и спросила:
— Ну, эскулап, что вас сюда привело? Вы пойдете в «Золотой погребок»?
— Да, конечно, если я…
— О, — с восхищением воскликнула она, — как мило! Пришли на последнее представление! Я не думала, что вы вспомните о нашем скромном, маленьком спектакле, ведь вы общаетесь с мировыми звездами! Держу пари, о нем рассказал вам Дикки! Дикки остался таким простым! Вот, скажу я вам, любовь! Правда ли, что он почти дошел до ручки? Он слишком много работает, я всегда ему об этом твердила, надрывается из последних сил, а зачем?
— Да, зачем? — переспросил подражатель. Это были его первые слова, которые он произнес грудным, низким голосом, копаясь при этом вилкой в тарелке Мари-Лу.
— Чтобы Алекс купил еще одну стиральную машину, — стремительно, словно отвечая самой себе, затараторила Мари-Лу. — Или очередной золотой диск, чтобы повесить его в клозете, знаете, он их держит именно там, я как-то заходила в эту квартиру Дикки, кстати, там он никогда не бывает, спрашивается, зачем ему нужно пять комнат рядом с Эйфелевой башней, правда, это помещение капитала, но Дикки мог бы снять… Не хотите ветчины, эскулап? Она тоже настоящая, из моих краев, не сомневайтесь… Тото! Прибор для доктора, вы знаете, что и Тото был артистом, певцом! Он все бросил, потому что… Правильно, сначала надо положить немного ветчины, потом копченой колбасы, сами убедитесь, какая вкуснятина.
Окруженный бутылками и тарелками с разными колбасами, прижатый столом, который все время пододвигали к нему, Роже воспользовался короткой паузой, когда Мари-Лу поднесла к губам стакан, чтобы вставить словечко.
— Именно ради Дикки я и пришел к вам.
— Так я и думала. Этот парень самый…
Роже с удовольствием задушил бы звезду «Золотого погребка». Но он взял маленькую и твердую, теплую и крепкую ручку Мари-Лу.
— Милая моя Мари-Луиза, я не знаком с вами, но я так много слышал о вас… Дело серьезное… Я очень боюсь за Дикки. Тут одна вы сможете чем-нибудь помочь.