Дикое Сердце 1 часть
Шрифт:
– Он не поместится в одежду моего сына.
– Все можно согласовать, – вмешался Ноэль-миротворец. – Наверняка найдется какая-нибудь подходящая одежда.
– Негритянка Паула отвечает за одежду батраков, – пренебрежительно заметила сеньора Д`Отремон. – Попроси рубашку и штаны для этого мальчика, Ана.
– У меня есть костюм, который мне пока велик, мама, – предложил Ренато. – Именно поэтому я его и не одевал. Он из голубого сукна.
– Этот подарок тебе прислали из Франции дядя и тетя, – с усиливающейся неприязнью воспротивилась
– Он предложил его по доброй воле, – пояснил Д`Отремон мягким тоном, но решительно. – Не обрывай его великодушный порыв, София. Наш Ренато может одеть своей одеждой хоть десять мальчиков. Иди, сынок, с Хуаном и Аной и подумай, что этот мир для него новый, а ты будешь ему помогать. – Оборачиваясь к жене, он любезно ее попросил: – Ты пойдешь со мной, дорогая. Я тоже переоденусь более представительно, – и позвал слугу, повысив голос: – Баутиста, отведи сеньора Ноэля в комнату, которую он обычно занимает, и позаботься обо всем ему необходимом.
– Не беспокойтесь обо мне, – начал извиняться Ноэль. – Я здесь как дома.
– Так и есть. Через полчаса София распорядится подать нам аперитив, который мы выпьем прежде, чем сесть за стол, хорошо? Сегодня ты очень хорошо выглядишь, София. Уверен, что сможешь составить нам приятную компанию. С тобой застолье будет иным.
Вышел Педро Ноэль, за ним слуга. Супруги Д`Отремон остались вдвоем. София не могла скрыть ревности, которая разъедала душу, и спросила:
– Кто этот мальчик?
– София, дорогая, успокойся.
– А ты ответь мне. Кто этот мальчик? Где нашел его и зачем привез сюда? Почему ты не отвечаешь?
– Я отвечу, но постепенно. Его зовут Хуан, и он сирота.
– Это ты уже сказал, – нервно прервала София. – И это единственное, что я узнала. Его зовут Хуан Дьявол. Ответ весьма нахальный, когда никто его не спрашивал.
– В его ответе нет нахальства, София. Речь идет о прозвище, которое ему дали рыбаки, из-за места, где находилась хижина его родителей.
– Какое место?
– Ну, рядом с тем, которое называют Мыс Дьявола. – Д`Отремон пытался не придавать этому важности. – Там деревня с очень скромными и бедными людьми, где чинят сети и лодки. Среди этих бедных людей…
– На окраинах Сен-Пьера среди бедных людей есть много сирот, нищих и несчастных мальчиков. Но тебе никогда не приходило в голову приводить кого-либо, а тем более в качестве друга твоему сыну, я бы сказала, в качестве брата.
– София!
– Именно в таком качестве ты привез этого попрошайку! – воскликнула София, краснея от гнева. – Я думаю, имею право спросить тебя, почему ты привез его сюда? Что у тебя с ним общего? Почему он не может одеть одежду работников, а должен одевать одежду Ренато? Почему наш сын должен его приветствовать? И именно в нашем доме мы должны предоставить ему место, хотя есть сотня бараков для работников, где всегда может поместиться еще один?
– Всегда считал тебя женщиной благородных и великодушных христианских чувств, София.
– У меня хватает сострадания к несчастным, и это неоднократно тебе казалось излишним.
– Когда речь о том, чтобы не баловать слуг, которых я силой должен заставлять признавать во мне единственного хозяина. Нельзя управлять имением, этим захолустьем, без абсолютного уважения к власти, без дисциплины и наказаний, которые заставят уважать эту власть. По этому поводу мы спорили много раз. А в этом случае…
– В этом случае, все по-другому. Я это знаю, вижу и ощущаю. Это не просто жест сострадания. Это жест возмещения ущерба. Этот мальчик тебе важен для себя самого. Очень важен, даже слишком.
– Ну хорошо, София. Я скажу правду. Этот мальчик – сын человека, с которым я повел себя плохо. Человека, который разорился по моей вине. Он умер в чудовищной нищете. Думаю, долг совести – помочь ему, – на мгновение он потерял уверенность. – Что происходит? Почему ты на меня так смотришь? Ты не веришь?
– Мне это кажется очень странным. Ты разорил многих, но никогда не приводил их детей к нам в дом. Более верна другая история. Этот мальчик – сын женщины, которую ты любил!
Это прямое и точное, словно дротик, обвинение Софии метнулось, полетев в холодную броню равнодушия, в которую напрасно пытался одеться Франсиско Д`Отремон, и попало в цель. На мгновение показалось, что он готов взорваться от гнева. Затем медленно взял себя в руки, потому что эта светлая и хрупкая женщина, болезненная, словно цветок из оранжереи, была единственной, которая, могла укрощать его своенравные порывы, растворять в усмешке или двусмысленном выражении лица его бурю и превращать в неестественно-обходительное поведение.
– Почему ты всегда так упорно стремишься думать о том, что может тебя мучить?
– Я думаю о плохом, и предугадываю… угадываю, к сожалению.
– В данном случае нет.
– В данном случае более чем. Это создание чей плод любви? Почему у него нет имени? Какова фамилия человека, которого ты разорил и кому хочешь вернуть долг, давая его сыну приют?
– Ладно, дело в том, что мужчина, о котором я тебе сказал, не смог дать фамилию этому мальчику, не позаботился, такое случается. Обещая ему позаботиться о нем, я успокаивал, к тому же, свою совесть. Ты не хочешь, чтобы я сдержал обещание, которое давал умирающему, мне благодарному, и только потому, что в эту красивую головку вошла столь несуразная идея.
– Ты не успокоишь меня этими душещипательными историями.
– В таком случае мне следует уточнить кое-что: я пообещал, поклялся помочь этому мальчику. Не думаю, что он будет тебе хоть чуть-чуть надоедать. Я сам займусь его обучением.
– Как вторым сыном? – горько намекнула София.
– Как другом и верным слугой Ренато, – решительно отрезал Д`Отремон. – Я научу его любить, защищать, оказывать помощь и защиту Ренато, когда будет необходимо.
– Его защиту?
– А почему нет? Наш сын не силен и не отважен.