Дикое сердце ветра
Шрифт:
На третий день потеплело, снег прекратился, и по расчищенным улицам засновали люди. Сразу выяснилось, что с ледника в свежий раскоп сошел оползень, и работу придется начинать заново. Но эта новость оказалась не единственной. Не досчитались двоих рабочих. По одному за ночь бури. Следов от домиков не было. Через такие сугробы разве что перелететь можно. Поэтому Эдвараль, заявившись с утра пораньше в убежище командора, потребовал помощи Танри в их поисках.
Девушка не стала долго раздумывать, позвала духов-хранителей. Те отзывались неохотно, вначале не желая показываться.
Перепуганные хранители, заставив себя поуговаривать, продемонстрировали человека без лица. Тот был сед, одет в черную куртку с металлическими нашивками. Широкие штаны, заправленные в высоченные сапоги, покрывал серебристый узор. Седого сопровождала белый волк. Оба шагнули из тени в углу комнаты. И тут же единственный из восьми человек, не спавший в столь поздний час, истаял, развеялся дымом, даже не поняв, что случилось. Безлицый слепо повернулся вокруг себя и, щелкнув пальцами, дав знак волку, удалился обратно во тьму.
– Жуть какая!
– гатура аж передернуло от рассказа Танри.
– Откуда ему здесь взяться?
– Эдвараль до сих пор не верил. Остальные молчали, ожидая, пока Танри осмотрит второй дом. Та же картина.
– Подождем дирижабль. Там видно будет, - решил Бартеро.
– Может, придется оставить это место. Нам здесь не рады.
Но холодный континент не желал так просто расставаться. Следующим утром поселок проснулся, разбуженный грохотом выстрелов и воем, полным боли и отчаянья. Танри, сунув ноги в сапожки, выскочила за Ванибару, уже спешащему к домику руководства. Гатур, не раздумывая, заколотил в дверь.
Бледный, бледнее снега Висерн возник на пороге, но командор уверенно отодвинул его в сторону и вплыл внутрь. Танри шмыгнула седом. На покрытом утеплителем полу лежал Эдвараль, зажимая рукой кровоточащий бок. Запах паленой шерсти и горелого мяса вызывал приступы дурноты.
– Где куратор?
– внешне не проявив и толики сочувствия, осведомился у раненого гатур.
– Нет больше куратора. Сцапали его. И археолога в придачу, - от избытка эмоций завхоз хотел было выругаться, но глянул на Танри и увял.
– Чего стоишь столбом телеграфным?
– сквозь зубы процедил он Висерну.
– Лечи давай!
На десять минут в комнате стало тихо. Даже сбежавшиеся на грохот выстрелов и вой люди молчали, давая возможность врачу сосредоточиться. Одна Танри обошла раненого и углубилась в комнатки, ища взглядом духов-хранителей. Ах, вот же они, замерли, потрясенные чужой болью!
"Расскажите, что тут было?" - мысленно попросила она их.
Картинки понеслись одна за другой сразу от нескольких духов. Танри едва успевала что-либо рассмотреть.
Вечер. Встревоженные мужчины уговариваются дежурить по очереди. Пистолет и лазерная трубка наготове. На первые полночи на пост заступил Висерн. Потом настала очередь археолога. Тот стал потихонечку поклевывать носом, и наконец захрапел.
Мучимый бессонницей Бартеро, пожалев будить приятеля, сел рядом на скамью, листая книгу при свете неяркой лампы. Ближе к утру из-за шторы высунулась
– Э-э, вы че тут посиделки затеяли?
– по его мнению, тихо осведомился он.
Проснувшийся археолог принялся было оправдываться, но неожиданно обнаружил в комнате еще двух непрошенных гостей - безлицего и его волка, пристально следящих за полярниками из дальнего темного угла.
Археолог не успел даже испугаться. С возгласом: "Глядите, они уже здесь!" - он истаял, по мановению руки грешника. Бартеро, схватил лазерную трубку, опалил шагнувшего к нему волка, но исчез сам, на прощанье тихо вскрикнув.
Зато Эдвараль разрядил в безлицего пистолет, в ответ получив ножом под ребра. Может, грешник забрал бы завхоза с собой, или добил, как Рофирта. Но появившийся из-за шторы Висерн спугнул его. Да и обожженный волк истошно скулил. Безлицый схватил зверя за ошейник и отступил в тень.
Танри поблагодарила, отпустила духов и повернулась к людям. Исцеленный и по-прежнему громогласный завхоз заканчивал свое повествование, только в куда более цветистых и неприличных фразах, чем могла бы позволить себе Танри.
– Уматывать отсюда надо на дурижбомбеле, пока остальных не сцапали!
– заключил он под конец.
– Верно, - закивали остальные.
– Нет!
– неожиданно взял слово гатур.
– Как старший по званию, беру управление на себя. И с сегодняшнего дня до выяснения всех обстоятельств произошедшего перевожу лагерь на военное положение. Подчинение непосредственно мне. За невыполнение приказов наказание. За попытку дезертирства по возвращению в Равидар - трибунал. Это я напоминаю особо резвым и горячим. Я не зверь и держать вас здесь долго не намерен. Но пока не будет завершена серия опытов, порученная мне адмиралом, и пока мы не сможем ничего сказать тому же адмиралу по поводу гибели его сына, на север нам путь закрыт.
– Сына?
– непонимающе переспросили его.
– Именно. У Марминара был сын, такой, каких называют человекогатурами. Бартеро Гисари. Не надейтесь, что за невыполнение задания нас наградят, а за гибель Гисари к ордену представят за особые заслуги.
Гатур стремительно развернулся и пролетел мимо спешно расступившихся людей. Ошеломленная Танри бросилась вслед преподавателю.
– Что же получается? Глупая детская сказка какая-то! К тем, кто ночью не спит, приходит злой дядька и уносит с собой, - не унимался перепуганный Арвисо.
– Так и получается. Знать бы, что спровоцировало его на этот раз, - размышлял вслух командор.
А Танри молчала, уткнувшись носом в подушку. Вторая ее потеря за эту неделю. И какая! Бартеро! Бартеро! Бартеро! Она даже не может сказать "ее Бартеро". Плакать по нему имеет право Давира, не она. А плакать хотелось. Еще хотелось кричать, рвать на себе волосы. Но не было сил. Не было желания жить. Мир погас.
"Не буду спать этой ночью. Пусть за мной приходит это безликое чудище, лишь бы забрало туда, где он!"