Дикое золото
Шрифт:
– Ну, предположим, не к нему, а к законам… Кстати, это ведь вы навели его на меня в ту ночь?
– Нужно же было с вами что-то делать… Алексей Воинович, вы только не делайте из меня монстра, чудовище. Подумаешь, несколько облегчил иванихинские закрома… Вам напомнить, что творят наши великие князья, члены августейшей фамилии? Алексей Михайлович нагрел руки на авантюре с концессией Безобразова в Маньчжурии, смахнул в карман огромные суммы, предназначенные на постройку военных кораблей. Михаил Николаевич спекулирует земельными участками на Кавказе. Алексей Александрович, высочайший шеф военно-морского флота, миллионы рублей из казенных сумм изволил присвоить. Самый безобидный из всех – Николай Константинович, этот, как гимназистик, у матери-императрицы брильянты украл для любовницы-певички, за что, бедняга, в Ташкент выслан… Только не говорите, будто ничего этого не знаете: пребывая
– В трогательном единении с одним из видных эсдековских боевиков?
– Да полноте, какой Георгий Владиславович эсдек. С кем не бывало, ошибки молодости… Вполне разумный человек, понимает свою выгоду… Я, откровенно скажу, все же подозреваю, что некоторую часть своей доли, не такую уж и большую, он все же передает на партийные нужды. Ну да бог ему судья. Очень все это несерьезно – большевики, меньшевики, эсеры… Триста лет стоит дом Романовых и будет стоять еще тысячу.
– Быть может, вы мне еще «Боже, царя храни» споете? – усмехнулся Бестужев.
– Извольте-с такими вещами не шутить! – рявкнул Ларионов, но опомнился, бледно улыбнулся. – Так о чем бишь мы? Алексей Воинович, не бог весть какие прегрешения. Подумаешь, пощипал купчишку, их испокон веков облегчали и дальше будут стараться…
– Снова передергиваете, – сказал Бестужев неприязненно. – Вам напомнить весь синодик? Струмилин, Штычков, Акимов, Жарков, Енгалычев, Анечка Белякова, Петр Сажин, Рокицкий, ваш Савелий, тот неизвестный боевик… подозреваю, и Коновалов, а? И дураку Покитько вы в комбинации незавидную роль отвели – он у вас, похоже, и должен стать тем злоумышленником, что подсунул яд Рокицкому? Не столь уж необычайный случай: агент, убивающий от расстроенных нервов и отчаяния своего агентуриста… Да? На вашей совести, полковник, и только на вашей – все эти мертвецы…
Впервые за время разговора Ларионов проявил нечто вроде смущения. Вильнул взглядом, уставясь в стол, потерянно промолвил:
– Да тут уж, Алексей Воинович, обстоятельства сами требовали. Одно за другое цеплялось, как хохлы выражаются – попала собака в колесо, пищи, да бежи…
И тут же стал прежним – ироничным, уверенным. Бестужева передернуло от омерзения, но он старался держать себя в руках.
– И что же я теперь, по-вашему, должен предпринять, дорогуша? – Тон Ларионова был прямо-таки отеческим. – Выйти на площадь и заорать, подобно Раскольникову: «Вяжите меня, православные!» Глупость какая… У меня супруга, детей растить надлежит. Вот будут у вас дети, ротмистр, узнаете, каково-то печься о их здравии и благополучии… Самоубиться? Еще глупее. – Он открыто посмотрел в глаза Бестужеву. – Давайте забудем, а, ротмистр? Кто из нас не без греха… Все зависит от точки зрения. То, к примеру, что вы с Танечкой Иванихиной постельку мяли, для вас предстает шекспировской любовью, а вот для ее батюшки либо людей старого закала – блуд горчайший…
– Не смейте!
– Экий вы… Ну, не буду. А хотите, Алексей Воинович, с Костей Иванихиным беда в тайге приключится? Варнаков там бродит несчитанно, и многие на него злы. А? Да вы не стесняйтесь, юноша. Вы себе только представьте: осиротевшая Танюшка, коей необходимо мужское плечо, золотое царство Иванихина в качестве приданого… Да вы с министрами за одним столом сиживать будете, а карета ваша золотая грязью меня забрызгает… Как вам идея, Алексей Воинович? Вы ее в сознание-то впустите, обдумайте, вам и делать ничего не придется, все помимо вас обтяпают, так, что комаришка носа не подточит…
– Вы и в самом деле дьявол! – вскинулся Бестужев.
– Да не сверкайте глазками, хе-хе… Ну какой из меня дьявол? Одна видимость…
– Наш разговор становится бесполезным.
– А вот и нет-с, – с ухмылочкой протянул полковник. – Настоящий разговор только начинается… Значит, не хотите в наследнички иванихинские? Ну, ваша воля… Давайте посмотрим на последствия сей печальной истории и вместе их просчитаем. Меня вы ни с какой стороны не сможете достать. Олечка бесполезна. Тутушкин… да кто к нему всерьез отнесется? И потом, ему еще дожить нужно до серьезных разборов… – Он выложил на стол две бумаги. – Право слово, Алексей Воинович, уберите вы свой дурацкий пистолетик да почитайте черновики моего отчета. Существующего в двух вариантах. Согласно первому, мы все вместе – я, вы, Баланчук и даже, черт с ним, пристав Мигуля – провели грандиознейшую работу по срыву грабежей и выявлению виновных. К превеликому сожалению, главный виновник, штабс-ротмистр Рокицкий, мразь человеческая, пал от руки агента… ну ладно,
– Есть одна неувязочка, – сказал Бестужев, демонстрируя лист гербовой бумаги с аптечной печатью. – Это – своего рода экспертиза, проведенная Рокицким. Он долгое время ничего не подозревал, но потом я умышленно выбил его из колеи, он занервничал, кое-что сопоставил – как-никак, несмотря на прегрешения, жандарм был хваткий, – понял, кто всем этим заправляет, сообразил, что козлом отпущения вы хотите сделать именно его. Изъял пулю от «Байярда», извлеченную из черепа Струмилина, пошел в аптеку, взвесил пули, акт составил. Полное несоответствие пули от «Байярда» и найденной в номере гильзы…
– Вот как? – почти не раздумывая, сказал полковник. – Помилуйте, а что сия писулька меняет? Мы и так знаем, что Рокицкий подвигнул Ольгу на убийство Струмилина, а она по неопытности да в кокаиновом забытьи немного напортачила… Конечно, несоответствие! И в деле отражено! Только как вы докажете, что это не Рокицкий? С того света дух вызовете посредством спиритического блюдечка? Нет-с, ротмистр, эта писулька ничегошеньки не стоит, можете ее в нужник употребить. На ложный след нас наводил Рокицкий, от себя отводя подозрения…
– Да вы…
– Успокойтесь. И слушайте дальше. Теперь разберем второй вариант моего отчета. В нем количество отличившихся, толковых и заслуживших ордена, уменьшено ровно наполовину. А вот вам в сем варианте отведена роль незавидная. Вы свою часть работы с треском провалили. Агентов погубили своих, мою явку провалили, Рокицкого упустили из-под носа, не распознали сразу, что Енгалычева злодей Рокицкий убил и оклеветал посмертно в качестве козла отпущения.
Да-с, вот именно. Илья Баланчук под любой присягой подтвердит, что в моем присутствии сомневался в виновности Енгалычева, но вы настаивали на обратном… Вы не смотрите на меня так, Алексей Воинович, я не монстр, я защищаться вынужден – у меня жена, детишки, положение в обществе. Своя рубашка ближе к телу, хе-хе… А все почему? Да оттого, что вы, прельстившись Танечкою Иванихиной, потеряли голову настолько, что забыли службу и долг, проводя все время в эротических забавах с объектом вашей страсти. И настолько были неосмотрительны, что папенька прознали, гоняли вас по тайге, как зайчика, из ружей стреляли – срам на всю губернию-с, ежели умело подать… Георгий Владиславович Мельников, человек молодой и холостой, тоже за Танечкой ухаживая, соперником вам мнился – так вы в раже дело ему начали шить с собутыльником вашим приставом, на коего матерьяльчик накоплен изрядный: взятки с купцов, прочие упущения… Ну кто вам дал право производить обыск у Мельникова и арест? Охранное отделение, как вам прекрасно известно, лишь ведет сбор информации и наблюдение, а обыски и аресты – прерогатива жандармского управления. Чтобы выбить на него должные показания, опять-таки противу всех законов и установлений безвинного купца Даника истязаниям подвергли…
– Что-о?
– А вот, извольте медицинское заключение прочитать, – охотно подсунул бумагу полковник. – Вся спина бедолаги покрыта сеткою свежих перекрещивающихся рубцов, происходящих от порки нагайкою… Документик подлинный, врач, между нами говоря, непосвященный – зато либерал большой, нас на дух не переносит, сейчас письма в столичные газетки сочиняет о зверствах столичного ротмистра во глубине сибирских руд. Чего доброго, запросец по вашему поводу в Государственной думе последует… Спина у бедняги и впрямь исполосована, мы даже фотографический снимок сделали. Мы ж не звери, ротмистр, к чему Даника в Шантару спускать, коли он будет больше полезен в роли вашей истерзанной жертвы? Он не дурак, понимает, что ему лучше с исхлестанной спинушкой полежать, чем отправиться туда, где ни печали, ни воздыхания… Букетец, а? Да вас с Мигулей в порошок сотрут на основании сего букетца… Пинком под зад, одного из полиции, другого из Корпуса. Отчеты, оба варианта, признаюсь вам, уже набело закончены, могут уйти в Питер, либо один, либо другой, уже через четверть часа. Вам-то еще на самом быстром поезде до Петербурга несколько дней добираться… А по телеграфу-то – фьюить! Когда приедете, будете уж вываляны в грязи по самые по уши… – Он деловито спросил: – А может, в сумасшедший дом вас отправить? Для пущей надежности? Подберем полдюжины свидетелей странного поведения вашего, свяжем, посидите там месячишко – и потом-то вам и вовсе никакой веры не будет. Тихонько в отставку спровадят с пенсией – и шагайте себе на все четыре стороны…