Диктат акулы
Шрифт:
– Ну вот, – Илья Георгиевич победно посмотрел на Даргеля, – энергетический ресурс нашей подопечной подходит к концу. Переключилась на сжатый воздух. Значит, «гнездо» совсем близко. Оператор даже не рискует ее вести обманным курсом. Прет прямо к «гнезду»…
Через пять морских миль преследования уже можно было рассмотреть в перископ и тот самый таинственный клочок суши. Илья Георгиевич всматривался в странное новообразование. Остров представлял собой скопище посаженных на мель старых кораблей. Акула шла прямо к нему.
– А скорость держит, – в
Оператор радиосканера уже абсолютно точно засек источник сигналов, обращенных к акуле, на которые та посылала незамедлительные ответы, – тот самый «остров погибших кораблей». Правда, было еще неизвестно – находится там живой оператор или просто среди этого металлолома установлен ретранслятор, переправляющий радиосигнал на берег. Но в любом случае следовало быть осторожным.
Поднятый перископ от идущей со скоростью двенадцать с половиной узлов мини-подлодки оставлял за собой далеко заметный белопенный шлейф.
– Убрать перископ, – приказал командир, поднимая латунные разводные ручки, и добавил: – Сохранять на борту максимальную тишину. Все переговоры только шепотом.
Стало так тихо, что даже проявился звук работающих электродвигателей мини-подлодки. Даргель вытирал носовым платком вспотевший от волнения лоб. Вода здесь была уже значительно чище. Механическая акула отлично просматривалась.
– Точно, жабры-то у нее просто нарисованы, – старпом не удержался и даже ткнул пальцем в монитор, оставив на нем влажный отпечаток, и тут же принялся стирать его уголком носового платка.
Илья Георгиевич сузил глаза, шепотом отдал приказ:
– Сбавить ход. Самый малый.
Сквозь телекамеру уже визуально просматривался «фундамент» «острова погибших кораблей» – затопленные корабли, суда, баржи. Акула стремительно приближалась к одному из них – небольшому старому сухогрузу, криво уходящему под воду кормой. Носовая его часть выступала на поверхность.
– Смотри-смотри, – шептал кавторанг, и было не понять, обращается он к самому себе или Даргелю.
Акула, словно слышала команду Ильи Георгиевича, тоже сбавила ход и плавно вплыла в черный прямоугольник большого отверстия в борту затопленного сухогруза.
– Прямо цирк какой-то. – Даргель морщил лоб.
– А края-то ровные. Даже ракушками обрасти не успели.
Командир «Адмирала Макарова» сделал увеличение на экране. В самом деле. Отверстие в борту сухогруза было прорезано совсем недавно. Оно выделялось на общем фоне – заросшем мелкими водорослями и моллюсками.
Оператор радиосканера доложил:
– Товарищ командир, объект перестал посылать радиосигналы. Других электромагнитных излучений также не производит.
Илья Георгиевич усмехнулся:
– Ну все, Николай, кто-то ей скомандовал: «Стоп машина!» Теперь можно и осмотреться. Среди этих ржавых железяк нашего перископа и не заметят.
– Логично, – согласился старпом.
– Опуститься на максимальную перископную глубину, – отдал приказ Макаров.
Мини-подлодка слегка вздрогнула.
– Поднять перископ. Только медленно и нежно, чтобы никакого всплеска.
– Есть поднять перископ, – прозвучало из переговорного устройства.
И тут же прозвучал тревожный голос акустика:
– В кабельтове от нас слышу «пускач». Заводится машина моторной яхты.
– Черт! – выдохнул командир подлодки. – Это же совсем близко.
А колонна перископа тем временем уже плавно скользнула вверх.
– Яхта пришла в движение, приближается… – докладывал акустик.
– Убрать перископ…
Глава 6
Солнце находилось в самом зените. Оно светило настолько ярко, что смотреть на него было мучительно больно. Не спасали даже темные солнцезащитные очки. Но ослепляло не столько само солнце, сколько морская гладь, в которой отражались его лучи – они придавали воде вид громадного листа из золоченой фольги.
Нагретый воздух буквально плавился перед глазами, струился от высокой температуры. Каждый вдох обжигал ноздри, а выдох получался огненным, как у дракона. Хотелось бросить все дела и окунуться с головой в прохладную воду. Возможно, так бы и поступили двое охранников, находившихся на палубе моторной яхты «Парадиз», но Ким Дон Джин строго запретил им покидать свои посты. Вот и стояли они на солнцепеке как истуканы, боясь сделать малейшее движение.
Куда приятней было находиться на кухне, иллюминатор которой выходил на ту сторону палубы, где стояли охранники. Здесь было и прохладнее, и сюда не проникал солнечный свет. А от включенного на полную мощность кондиционера и вовсе становилось зябко.
У кухонного стола стоял пожилой вьетнамец в белом фартуке, повязанном прямо на голое тело. Перед ним красовался большой серебряный поднос с фарфоровым сервизом: маленький чайник, кружечки с тонкими ручками и сахарница. Отдельно на блюдце лежали мелко нарезанные кусочки лимона.
Вьетнамец бросил взгляд на настенные часы и, аккуратно подняв поднос, направился к двери. За время работы поваром он хорошо выучил повадки своего хозяина и знал, в какое время тому нужно подать завтрак, во сколько принести чай или кофе, в какой из дней недели приготовить его любимое блюдо – суши. Сейчас был полдень, а это значило, что время подавать зеленый час с жасмином.
Старик поднялся по крутой лестнице на верхнюю палубу, не расплескав при этом ни капли. Охранник отступил в сторону и распахнул дверь перед пожилым вьетнамцем.
Просторная каюта, в которой оказался старик, впечатляла: огромный мягкий диван, пара глубоких кресел, жидкокристаллическая панель телевизора и даже небольшой декоративный фонтанчик. Не говоря ни слова, старик поставил поднос на стеклянный столик и удалился, не преминув перед уходом отвесить низкий поклон.
Душистый аромат зеленого чая с жасмином мгновенно распространился по всей каюте. Ким Дон Джин взял с подноса две кружечки и протянул одну Джеймсу Бьорку. Гость благодарно кивнул.