Диктатура Евы
Шрифт:
— Я не могу поверить, что ты это сделала! — словно прочел он ее мысли. — Мы ведь договорились, что ты продержишься еще полгода! А через полгода трипта инициировала бы судебную процедуру по расторжению вашего брака! Ева, мне нужно было убедиться, что ты умерла невинной, чтобы обвинить в твоей смерти командора, чтобы он ответил за твои мучения и слезы! Это ведь он виновен, что ты чувствовала себя брошенной и никому не нужной!
Ага, а если бы он ее имел каждую ночь, она бы чувствовала себя нужной и важной… Хотя, что Ева знает о той девочке, чье место заняла?
— Пока ты страдала, он занимался
Ах, какая пылкая речь! Браво! Только вот вся ли это правда, триптон? Ева похлопала в ладоши. Не удержалась.
— Жрец, а имя у тебя есть?
Ее простой вопрос заставил мужчину замолкнуть на полуслове.
— Приняв сан, мы лишаемся имен, это ты тоже забыла? — усмехнулся он, моментально теряя весь пафос. — Что с тобой случилось? Где тихая, наивная и запуганная девушка? Где та шата Ева, которая верила каждому моему слову?
Наконец триптон перестал «валять Ваньку» и показал истинное лицо. Умного, хитрого и очень опасного типа. Ева на мгновение прикрыла глаза и словно в омут с обрыва бросилась. Сейчас она должна быть очень убедительна и сама верить в то, что скажет, иначе завтра ее отравят еще раз…
— Веришь? Она всегда была здесь. — Ева приложила ладонь к груди. — И ей всегда было весело наблюдать за всеми вами. Но теперь не нужно больше притворяться. Деспотичная мать мертва, отец мертв, муж пропал. Мне не перед кем разыгрывать смирение, триптон. — Она встала и кивнула на дверь. — Я благодарна тебе за все, что ты для меня сделал. Хотя делал ты это ради себя и собственных целей, но все равно я благодарна. Однако наши отношения изменились, триптон. И прошу тебя, соблюдай впредь приличия.
— Знаете, шата Ева, попробую еще раз. — Он вытащил из кармана простых холщовых штанов знакомый круг на цепи. — Дотроньтесь.
Ева улыбнулась и протянула руку, теплый металл лег в ладонь, она ее сжала, прислушиваясь и холодея от ужаса. А вдруг сейчас сработает? Что тогда делать? Бить по голове стулом? По спине пробежала волна озноба, стало страшно, так страшно, что Еве захотелось поежиться. Вспомнилось все, что она когда-либо читала или знала об инквизиции… Но шли секунды, и ничего не происходило.
— Я должен был убедиться, — развел руками триптон, и Ева опять начала дышать.
— Рада, что во мне не живет таль, — улыбнулась она вымученно и медленно выпрямила спину. Ноги не держали, пришлось опереться о спинку. — Я приду завтра в трипту помолиться Вечному Господину.
— Что вы планируете делать дальше?
А глаза у него серые, умные… Слишком умные… Будут проблемы…
— После завтрака соберу всех значимых людей для беседы. Ты тоже будь. Мне нужен надежный и умный друг рядом.
Триптон явно этого не ожидал, во взгляде мелькнуло удивление и заинтересованность. Он еще не решил, как относиться к этой новой Еве, значит, у нее есть шанс сделать его не врагом, а союзником.
— Что будет с мастером Власом? Шата Ева, проявите благородство, простите его.
— Простить? — зашипела Ева, сжимая кулаки.
От одной только мысли о проверке ее начинало трясти, несмотря на то, что это было не с ней.
— Он использовал амулет по моему настоянию.
— Амулет? — переспросила она растерянно. — Но…
— Сестра Заступница! — искренне воскликнул триптон, поднимая руки. — Как ты могла такое подумать? Как ты могла допустить мысль, что я позволю?
Как, как? Молча! Потому что в ее мире других способов не знают.
Триптон вышел, а Ева без сил рухнула в кресло. Этот короткий разговор вымотал ее больше, чем все сегодняшние встречи. Она всеми фибрами своей бессмертной души чувствовала — с триптоном будут проблемы.
Тихонько зашла Гленна с чашкой в руках. В комнате запахло знакомым и ненавистным с детства ароматом — ромашка с мелиссой. Однако когда горничная протянула чашку, Ева с благодарностью ее приняла. Может, действительно успокоит нервы. Аптечка! Она совсем забыла про аптечку. Там может быть успокоительное, пусть даже лошадиные дозы. Ева медленно пила отвар, а взгляд метался по комнате, выискивая хоть какую-то зацепку к характеру прошлой Евы, хоть какой-то намек на ее отношения с триптоном, на ее смерть…
— Гленна, позови Рослану.
Если кто-то и сможет рассказать правду, то это приближенная служанка.
Спать хотелось неимоверно, в глаза словно песка насыпали, а бедное нетренированное тело дрожало и просилось в мягкую кровать, но Ева знала — она не уснет, слишком много вопросов крутится в голове.
Гленна убежала, и Ева наконец смогла проверить свой нечаянный трофей. Она осторожно открыла пластиковую коробку, мимолетно подумав, что надо от нее как-то избавиться, вряд ли в этом мире знают, что такое пластмасса. Шприцы, скальпель, одноразовый бритвенный станок, стерильный бинт, наркоз, антибиотики, седативные и какая-то вакцина в термокружке. Кружка пригодится, вакцина нет, потому что Ева не знала, что это и зачем. Она очень надеялась, что в коробке окажется обезболивающий гель, но, к сожалению, его не было. Такие вещи хозяева лошадей обычно покупали сами и сами часто ими пользовались. Внизу лежал перечень лекарств, и некоторые из них Ева отлично знала: траумель, бонхарен, фукорцин, цефобид, алюминиум-спрей, перекись, хлоргексидин… И, о счастье, анальгин в ампулах и баночка аспирина.
— Живем!
От избытка чувств она радостно чмокнула закрытую коробку и, услышав голоса, быстро сунула ее под кровать. Завтра нужно вынести пластик, а лекарства переложить во что-то более традиционное для этих мест.
Рослана, войдя в комнату, сразу же бухнулась на колени, чем повергла Еву в шок. Для нее, выросшей в другое время и в другом мире, такое поведение женщины намного ее старше было неприятным.
— Простите, шата Ева! — запричитала Рослана, уткнувшись лбом в ковер. — Простите, а сама я себя никогда не прощу! Как посмела сомневаться? Простите!
— Прекрати, — поморщилась Ева, стыдясь поведения служанки и не зная, что еще сказать. Кто знает, как бы поступила настоящая Ева, может, для нее это было нормально? — Встань! — рявкнула она, увидев, что ее спокойную просьбу проигнорировали.
Командирский голос сработал, Рослана тяжело поднялась и застыла, сложив большие руки на животе и глядя в пол.
— Рослана, я не сержусь, — придав голосу мягкость, произнесла Ева. — Любая бы испугалась, а ты не растерялась, позвала триптона. Без проверки его амулетом мне бы пришлось тяжело.