Дилемма всеядного: шокирующее исследование рациона современного человека
Шрифт:
В 1950-е годы, в тот день, когда отец Джорджа Нейлора впервые внес в почву нитрат аммония, на его ферме произошла тихая экологическая революция. До этого здесь существовал локальный, управляемый Cолнцем цикл плодородия. Бобовые «кормили» кукурузу, которую поедал скот, а тот, в свою очередь, своим навозом удобрял землю, на которой снова вырастала кукуруза. Теперь этот цикл был сломан. Фермер мог сеять кукурузу хоть каждый год и на тех посевных площадях, которые определял он сам, – у него отпала необходимость и в бобовых культурах, и в навозе. Теперь он мог купить плодородие в мешке, содержимое которого состояло из компонентов, родившихся не сейчас и не на его ферме, а миллиард лет назад где-то на планете.
Ферма освободилась от прежних биологических ограничений, ею стало возможно управлять на промышленных принципах, как фабрикой, которая преобразует исходный продукт – химические удобрения в конечный продукт – кукурузу. Теперь на ферме больше не нужно было генерировать и постоянно возобновлять ее собственное плодородие путем сохранения
Что характерно – кукуруза прекрасно приспособилась к новому промышленному режиму возделывания. Она научилась потреблять в огромном количестве энергию ископаемого топлива и давать взамен все возрастающее количество энергии в виде пищи. Более половины всего связанного азота, производимого сегодня, идет на питание кукурузы, чьи гибриды могут использовать его лучше, чем любые другие растения. Выращивание кукурузы, которое с биологической точки зрения всегда было процессом усвоения солнечного света и превращения его в еду, сегодня в немалой степени стало процессом превращения в пищу ископаемого топлива. Этот сдвиг объясняет в том числе изменение цвета земли в сельской местности. Greene County, Зеленый округ, сегодня больше не зеленый, по крайней мере полгода, потому что фермерам, которые могут купить искусственные удобрения, не нужно больше засевать поля покровными культурами, чтобы захватить в течение года побольше ценного солнечного света. Сегодня фермер «подключен» к другому источнику энергии – энергии ископаемого топлива. Но если суммировать всю энергию, которая требуется для производства удобрений, пестицидов, топлива для тракторов, сушки и транспортировки собранной кукурузы, то окажется, что на производство одного бушеля промышленной кукурузы требуется от одного до полутора литров нефти, или около 450 литров нефти на гектар площади, засеянной кукурузой (по некоторым оценкам, намного больше). Иными словами, на производство одной калории пищи требуется больше одной калории, извлеченной из ископаемого топлива. Между тем до появления химических удобрений на ферме Нейлора производили более двух калорий пищи на каждую затраченную калорию энергии. В общем, с точки зрения экономической эффективности промышленного производства очень плохо, что мы не умеем пить нефть напрямую…
С точки зрения экологии промышленный способ производства продуктов питания чудовищно дорог. Но экологические стандарты у нас больше не работают.
И пока энергия ископаемого топлива настолько дешева и доступна, правит бал не экология, а экономика: с экономической точки зрения выгодно производить кукурузу именно таким промышленным методом. Старый способ выращивания кукурузы с использованием плодородия, дарованного Солнцем, можно назвать биологическим эквивалентом бесплатного обеда: обслуживание медленное, порции сильно урезаны. На фабрике же время – деньги, и урожай решает все…
Одна из проблем фабрик в сравнении с биологическими системами состоит в том, что первые, как правило, загрязняют окружающую среду. Мало того что гибриды кукурузы сами имеют зверский «аппетит» к продуктам переработки ископаемого топлива, фермеры еще и «перекармливают» их, то есть вносят гораздо больше удобрений, чем эти растения могут усвоить. И это несмотря на то, что иногда фермеры впустую расходуют большую часть удобрений, за которые заплатили свои деньги. Почему это происходит? Ключевое соображение проще всего сформулировать так: «а вдруг?». А вдруг окажется, что удобрения не внесли в нужное время года? А вдруг их смоют с поля дожди? Наконец, часто фермеры вносят большое количество удобрений просто для того, чтобы чувствовать себя спокойнее. «Говорят, нужно вносить только сто фунтов на акр… Ну, не знаю… Я вношу до двухсот. Лучше перебрать, чем недобрать, – едва ли не застенчиво объяснял мне Нейлор. – Если хотите, это такая форма страхования урожая…»
Но что происходит с сотней фунтов синтетического азотного удобрения, не усвоенного кукурузой Нейлора? Некоторая часть испаряется и попадает в воздух, откуда потом проливается кислотным дождем, способствуя глобальному потеплению. (Нитрат аммония превращается в закись азота, типичный парниковый газ.) Какая-то часть удобрений попадает в сточные воды. Когда я зашел на кухню Нейлоров выпить стакан воды, Пегги проследила, чтобы я набрал воду из специального крана, соединенного с расположенной в подвале системой фильтрации, действующей по принципу обратного осмоса. Что касается остальной части избыточного азота, то весенние дожди смывают его с полей Нейлоров в дренажные канавы, откуда он в итоге попадает в местную речку Раккун. Вместе с водой азот затем достигает реки Де-Мойн и распространяется вплоть до города Де-Мойн, все жители которого, конечно, пьют воду из реки Де-Мойн. Весной, когда поток азота достигает максимума, власти города информируют о том, что возможно появление синюшности у детей, и предупреждают родителей, что давать детям воду из-под крана небезопасно. Причины этой синюшности состоят в том, что нитраты, содержащиеся в воде, преобразуются в нитриты. Последние связываются с гемоглобином крови, понижая ее способность переносить кислород к мозгу и вызывая посинение кожи… Похоже, я был не прав, утверждая, что мы не можем пить нефть напрямую; кое-где это уже происходит…
Прошло менее ста лет после изобретения Габера, но оно уже полностью изменило экологию Земли. Более половины мировых поставок связанного азота в настоящее время осуществляется человеком. (Если только вы не выросли на органических продуктах питания, то большая часть того килограмма азота, который присутствует в вашем организме, была зафиксирована в процессе Габера – Боша.) «Мы нарушили глобальный круговорот азота, – пишет Смил, – нарушили сильнее, чем даже углеродный цикл». Эффект от такого вмешательства может оказаться менее предсказуемым, но не менее важным, чем последствия глобального потепления, вызванного нарушением углеродного цикла. Поток синтетического азота удобряет не только фермы, но и леса и океаны, действуя в пользу одних видов (главные бенефициары – кукуруза и водоросли), но в ущерб бесчисленному множеству других. Так, нитраты, которые Джордж Нейлор внес на свое кукурузном поле в Айове, уходят вниз по течению Миссисипи в Мексиканский залив, где наносят смертельный удар морской экосистеме. Поток азота стимулирует быстрый рост водорослей, а водоросли душат рыбу, создавая «гипоксическую», или мертвую, зону. Ее размер уже превысил площадь штата Нью-Джерси и продолжает расти. «Удобряя» мир, мы изменяем состав видов, обитающих на нашей планете, и уменьшаем ее биоразнообразие.
5. Чума дешевой кукурузы
На следующий день после того, как мы с Джорджем Нейлором закончили посадку кукурузы, начались дожди, поэтому большую часть времени мы проводили за кухонным столом. Пили кофе и говорили о том, о чем всегда говорят фермеры: о низких ценах на сырье; об отсталой сельскохозяйственной политике; о неблагополучных фермах, которые едва сводят концы с концами. Нейлор вернулся на свою ферму в то время, которое для американского сельского хозяйства потом оказалось «добрым старым временем». Тогда цены на кукурузу находились на рекордно высоком уровне, и казалось, что человек может действительно заработать себе на жизнь ее выращиванием. Но к тому времени, когда Нейлор был готов отправить свой первый урожай на элеватор, цена бушеля кукурузы вследствие небывалого урожая вдруг снизилась с трех долларов до двух. В силу этого Нейлор не стал выходить со своей кукурузой на рынок и придержал ее в надежде, что скоро произойдет отскок цен. Но цены продолжали падать всю зиму и следующей весной… Если принять во внимание фактор инфляции, то получается, что эти цены продолжают падение до сих пор. В наши дни цена бушеля кукурузы примерно на доллар ниже его реальной стоимости, и это великое благо для всех, кроме фермера-кукурузовода. Я надеялся, что Джордж Нейлор поможет мне ответить на такой вопрос: если сегодня в Америке выращивается так много кукурузы, что рынок не готов оплачивать стоимость ее производства, то почему каждый фермер, находясь в здравом уме, продолжает акр за акром увеличивать площади под этим растением?
Насколько я понял, вопрос этот оказался очень сложным, и, чтобы ответить на него, нужно понять, как сформировалась наша порочная экономика, для чего необходимо учесть по крайней мере три обстоятельства и ответить на три вопроса. Почему у нас сложилась порочная экономика сельского хозяйства, которая, казалось бы, бросает вызов классическим законам спроса и предложения? Почему наша сельскохозяйственная политика слабо учитывает психологию фермеров? Наконец, почему революция в сельскохозяйственной политике началась в тот самый момент, когда Джордж Нейлор купил свой первый трактор? А революция действительно состоялась: правительственные программы, которые когда-то были ориентированы на ограничение производства и поддержание уровня цен (следовательно, на поддержание фермеров), в один «прекрасный» момент при администрации Никсона незаметно переключились на поддержку роста производства кукурузы и снижение цен. Иными словами, вместо того чтобы поддерживать фермеров, правительство за счет этих фермеров начало поддерживать кукурузу. Кукуруза, которая к этому времени уже получала биологическую субсидию в виде синтетического азота, теперь стала получать и экономическую субсидию. Этим была обеспечена окончательная победа растения над землей и системой производства продовольствия.
Какие перспективы имеются у Нейлора с такой сельскохозяйственной политикой? Они были намечены еще в истории, которую рассказал ему его отец. Дело происходило зимой 1933 года, на пике депрессии. «Мой отец привез кукурузу в город и узнал, что вчера ее цена была десять центов за бушель, а сегодня элеватор ее просто не берет: цена упала до нуля, – рассказывал Нейлор. – Когда отец рассказывал о соседях, потерявших свои фермы в 1920–1930 годах, у него в глазах всегда стояли слезы». Характерно, что аграрная политика Америки во время Великой депрессии была скорректирована – причем не так, как сегодня многие считают. Она не была направлена на то, чтобы побудить фермеров производить больше пищи для голодного народа. Ее цель была спасти самих фермеров от катастрофических последствий перепроизводства продовольственных продуктов, ибо тогда фермеры производили намного больше продукции, чем американцы могли позволить себе купить.